Золотце ты наше - [4]

– Ревматизм, – вставила миссис Форд. – У него иногда разыгрывается.

– Дворецкий ответил мне, что мистера Форда нет, и как будто ждал, что я сейчас развернусь и уйду. Но я прилипла, точно моллюск, и послала его позвать учителя. Его зовут Бростер, Реджи Бростер. Премилый молодой человек. Большой, широкие плечи, и лицо такое добродушное.

– Ну, дорогая, ну?

– Я объяснила ему, что делаю серию рисунков для журнала. Интерьеры известных деревенских особняков.

– Неужели поверил?

– Он верит всему. Он из таких. Поверил даже, что мой редактор особенно просил зарисовать внутреннюю лестницу. Про лестницу мне рассказали в гостинице. Забыла уж, в чем там суть, но что-то в ней есть особенное.

– Итак, ты вошла…

– Итак, я вошла.

– И увидела Огдена?

– Только на минутку. А потом Реджи…

– Кто?

– Ну, Бростер. Теперь он для меня Реджи. Он по природе своей Реджи. С таким добрым, наивным лицом. Итак, Реджи увидел, что настало время уроков, и отослал Огдена наверх.

– Одного?

– Одного! А мы с Реджи поболтали немножко.

Карие, яркие, твердые глаза миссис Форд расширились.

– Бростер – никуда не годный учитель для моего мальчика, – холодно заявила она.

– Да, наверное, поступать так нельзя, – согласилась Синтия. – Но на мне была эта шляпка и…

– Продолжай.

– Спустя какое-то время я заявила, что мне пора начинать работу. Он хотел, чтобы я сначала зарисовала ту комнату, где мы сидели. Я возразила – нет, я лучше спущусь вниз и набросаю вид дома с востока. Восток я выбрала, потому что оттуда ближе всего к вокзалу. И добавила, что он, конечно, водит иногда Огдена в сад. Он согласился – да, водит, и сейчас как раз подоспело время прогулки. Наверное, пойдут они в мою сторону, Огдену ведь интересно посмотреть мой эскиз. Он, похоже, поощряет интерес Огдена к искусству.

– Бростер – неподходящий учитель для моего мальчика.

– Ну, сейчас-то, дорогая, он ему больше не учитель. Правильно?

– Что же случилось потом?

– Я ушла со своими рисовальными принадлежностями. Вскоре подошли и Реджи с Огденом. Я объяснила, что ничего не успела нарисовать, потому что меня напугал бык.

– Неужели он и этому поверил?

– Целиком и полностью. Он такой добрый и чуткий. Мы мило поболтали. Он рассказал мне про себя все. Раньше, оказывается, он очень хорошо играл в футбол. Сейчас больше не играет, но часто вспоминает прошлое.

– Он мог заметить, что рисовать ты не умеешь. Что тогда стало бы с твоей историей?

– Ну про рисунки как-то все забылось. Мне даже не пришлось начинать. Видишь ли, мы увлеклись разговором. Реджи рассказывал мне про футбол, про матчи в Оксфорде. Он хотел, чтобы я прочитала газетную вырезку об университетском матче, в котором он играл. Я ответила: «С удовольствием». Он сказал, что она у него в чемодане. Я пообещала присмотреть за Огденом, пока он за ней сбегает. Естественно, я отослала его как раз вовремя, чтобы нам успеть на поезд. Он ушел, а мы – тут. Ну, а теперь можешь заказать ленч, про который говорила. Умираю с голоду.

Миссис Форд поднялась. На полдороге к телефону она вдруг остановилась.

– Мое дорогое дитя! Мне только что пришло в голову, что нам немедленно нужно отсюда уехать. Учитель, наверное, последовал за вами. Догадался, что Огдена похитили.

– Уж поверь мне, – улыбнулась Синтия, – Реджи потребуется много времени, чтобы хоть о чем-то догадаться. Кроме того, поездов долго не будет. Мы в полной безопасности.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я убедилась прежде, чем уезжать.

Миссис Форд жарко расцеловала ее.

– О, Синтия, ты – чудо!

Вскрикнув, она отшатнулась – в дверь пронзительно позвонили.

– Ради Бога, Неста, – раздраженно бросила Синтия, – держи себя в руках. Бояться нечего. Говорю же тебе, Бростеру никак не успеть, даже если б он знал, куда ехать. А откуда ему узнать? Скорее всего это Огден.

Краски вернулись на лицо миссис Форд.

– Да, правда.

Синтия открыла дверь.

– Входи, милый, – ласково позвала миссис Форд. Вошел жилистый коротышка с седыми волосами, в очках.

– Добрый день, миссис Форд, – поздоровался он. – Я приехал забрать Огдена.

2

Порой возникают ситуации, настолько неожиданные, настолько мучительные, что мы решили не принимать их в расчет.

Мы отказываемся учитывать поведение жертвы, попавшей в подобную ситуацию. Мы считаем, что великий генерал, столкнувшийся с бешеным быком, вправе развернуться и убежать, это ничуть не роняет его репутации. Епископ, поскользнувшийся зимой на льду и потешивший прохожих несколькими па регтайма, ничуть не утрачивает своего достоинства. Таким же образом мы обязаны извинить Синтию Дрэссилис, когда, открыв дверь гостиной, она впустила совсем не Огдена, а незнакомца, сопроводившего свой приход примечательными словами, записанными в конце предыдущей главы.

Синтия гордилась умудренным и надменным отношением к жизни, но такая грубая подмена оказалась чрезмерной даже для нее. Отпустив ручку двери, она попятилась и, издав невнятный писк изумления, приросла к полу, тараща глаза и широко открыв рот.

На миссис Форд это внезапное появление произвело другой эффект. Ласковую, довольно глупую улыбку будто стерли с ее лица. Остекленевшие глаза, испуганные, словно у пойманного в капкан зверька, уставились на незваного гостя. Задыхаясь, она сделала шаг вперед.