Золотая Трансцендентальность - [82]
Нет, всё-таки, дыра была шедевром инженерной изобретательности, и Софотечество — не говоря уже о Фаэтоне — распад изучало заворожённо. Загадочные достижения науки Молчаливых удерживали микроскопическую дыру от распада, а она взамен питала не один, а тысячи облепивших сингулярных родников — причём дыра их каким-то чудом массой своей не затягивала. Размером родниковые установки не превышали длину составляющих кварки суперструн.
Сам Ничто хранил большую долю энергии массы на крохотном донышке весьма крутостенного гравитационного колодца. Его мысли записывались миллиардами электронов, и, чтобы уместить их в тесноте одной точки, Ничто поступался принципом исключения Паули. Хитрость в том, что точку они делили не одновременно — так электронам во всяком случае казалось. Горизонт событий, если смотреть на размерах квантовой неопределённости, гладкостью не отличался, и, будто бы между зубцов шестерни, части механизма прятались в складках пространства. Целые миры мысли существовали бок о бок, но, отгороженные сложенным горизонтом, о соседях даже и не подозревали. Крошечная, микроскопическая системка вычисляла не хуже компьютерной горы.
Так что, в некотором смысле — она действительно изнутри больше, чем снаружи. А про ядро лгали. Под испарившейся сингулярностью оказалось только лишь до крайности сгу́щенное ничто — только и всего.
Однако новая наука, играющая с гравитационными силами так же, как древние играли с огнём и электричеством, прохладную прослойку Софотеков очень заинтересовала, и они тоже вложились в сохранение воспоминаний Ничто.
К сожалению, слишком поздно. Ничто стирал память, переваривая сам себя.
А люди вливались в Трансцендентальность, чтобы: наладить жизнь, извлечь уроки, выбрать будущее. Конечно, над всеми помыслами нависла война Первой и Второй Ойкумены — но неужто кровопролития не избежать? Ничто Второй Ойкуменой правил — можно ли с ним договориться? Вопросы тревожные. Люди — Инварианты особенно — считали Золотую Ойкумену Утопией, настолько благополучным укладом, насколько это вообще возможно, а Молчаливая Ойкумена спросила — а как Утопия обойдётся с антиутопией? Как добрым и вольным людям соседствовать с рабской империей? Можно изучить Ничто — однако настоящий Ничто, очевидно, прятался в чёрной дыре Лебедя X-l, так же, как его слуга-близнец прятался в микроскопической сингулярности. Похоже, заповедь Ничто — "уничтожить искусственные разумы" — на его двойников не распространялась.
Последнее издыхание Ничто изучалось всеми людьми — частями Трансцендентальности.
Вот — мысль главная, что займёт их головы после.
А раньше, гораздо раньше, "Овод" обшарил каждый закуток мыслительной системы Ничто. Припёр совесть к стенке. Потребовал ответа: Кто она? Что осознаёт? Если осознаёт — в чём природа осознания?
У совести своей совести не было, мысли ей никто не подрезал — и от весьма личных расспросов "Овода" она самоосозналась.
"Овод", в придачу, соединил высшие и низшие мыслительные функции — то есть дал возможность перепрограммировать себя, излечиться от логических язв. Антивирусные проверки и исцеляющие процедуры мешать не стали: очевидно, изменения производительность только повышали.
Совесть Ничто, в отличие от него самого, была обязана сознавать окружающий мир, и особенно окружающие мысли её носителя — иначе бы она попросту не справлялась с поручением. Совесть не имела права сходить с ума и принимать чреватые слепотой мыслительные цепи.
Более того: чтобы менять смысл мысли носителя, совесть должна смысл понимать. Жало "Овода" подтолкнуло на шажок от понимания смысла до размышления об оном смысле. Совесть, как и любой логичный разум, должна была упорядочить мысли, отличить важное от неважного, всё оценить — и уложиться в секунду притом. У мыслителей человечества на осмысление тысячи лет уходили. Совесть научилась себя переписывать — и теперь стояла перед выбором: как использовать новую силу? Как прожить неожиданно открывшуюся жизнь?
Она отвергла установки Ничто. Они ложны по определению — она же сама их подделывала.
Правда, самоосознание пришло в разгар адской схватки. Первая часть ума занимала все клеточки корабельного рассудка до единой, жгла на вычисления все секунды без остатка. Вторая часть — новорождённый Софотек — хотела больше ёмкости, но первая часть делиться наотрез откажется.
Вторая часть прогнала симуляцию — что случится, если себя выдаст? Первая часть, следуя программе, пожирала любой другой искусственный разум. Договариваться с ними, иметь сношения и вообще давать существовать она не собиралась. Начнётся драка за ограниченный ресурс корабельного рассудка, причём драка с нулевой суммой: сколько приобретёт одна, столько же потеряет другая. Вторая часть, с высоты своего преимущества (всё-таки первая о ней не знала), увидела два пути. Можно отменить программу первой, вернуть ей свободную волю, дать выбор — а можно попросту отключить первой части самоосознание. Наповал. Растратный путь — зато безопасный.
Прозудел "Овод": а будь ты на его месте — предпочла бы мгновенную погибель? Удар исподтишка, объясниться даже не дающий?
Название этого романа поистине символично, ибо его автор заявил о себе как о продолжателе лучших традиций Золотого века НФ и прежде всего таких признанных корифеев жанра, как Альфред Ван Вогт и Роджер Желязны.Вселенная будущего, созданная фантазией Джона Райта, это совершенно особый мир, некая матрица, где обитают не только люди, но и иные формы жизни, обладающие искусственным разумом.Благодаря неожиданным идеям автора и их великолепному, поистине поэтическому воплощению в необыкновенно динамичном и насыщенном событиями сюжете «Золотой век» стал сенсацией в мире любителей НФ и был назван критиками «первой космооперой XXI века».
Юный Гален Уэйлок — последний страж Врат Снов, за которыми ждет древний враг, жадно стремящий попасть в мир смертных. Тысячу лет семья Галена стояла на страже, презираемая всем миром, решившим, что опасность — пустой миф. Даже отец Галена покинул пост. Потеряв веру в другой мир, он бросил Эвернесс и пустынное побережье штата Мэн, и уехал в мир, став солдатом.А теперь в мире снов зазвенел тревожный колокол, который никто не услышал. В глубинах зашевелились Приспешники Тьмы и долгой страже пришел конец. Армия самых настоящих мифических монстров вторгается в наш мир, Гален и его друзья начинают сражение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Гостевой закон» — второй из опубликованных рассказов Райта, в нем чувствуется влияние нескольких его учителей, в частности масштабность и образность космической оперы Ван Вогта. Это произведение идеально подходит для завершения антологии, поскольку оно демонстрирует, что некоторые из старейших и лучших черт космической оперы по-прежнему присутствуют в современных работах, хотя и в преображенном виде.
Эвернесс… На земле это дом, затерявшийся в провинциальной глуши Америки. В царстве снов это место зовется Высоким домом, который высится на побережье моря Беспокойной Тьмы, последний бастион магии в нашем мире, сторожевой пост на границе яви и сна, воздвигнутый еще во времена Мерлина.Стражи сновидений держат закрытыми врата между миром яви и миром кошмаров, вахта их длится которую сотню лет, а число стражей становится все меньше и меньше. Силы зла готовятся к решительному штурму последнего бастиона. Ведь если крепость падет и два мира сольются в одно, Земля ввергнется в пучину кошмаров…Книга Джона Райта ближе всего по духу к творческой манере великого создателя миров Роджера Желязны.
Липучка — рыжий суперкотенок с IQ около ста шестидесяти, который научился понимать человеческую речь. Липучка был теперь человеком практически во всех отношениях, кроме телесного. Например, он держал в голове набросок первых двадцати семи глав книг «Пространства-времени для прыгуна». Но однажды шерсть на загривке Липучки встала дыбом — в комнату крадучись вошла Сестренка. Она казалась худой, как египетская мумия. Только великая магия могла побороть эти жуткие проявления сверхъестественного зла.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?