Золотая Трансцендентальность - [8]

Фаэтон колебался — пускать ли их на борт? Это есть в плане? Ему что, крыть войско врага в одиночку? Тремя картами защитного цвета из шкатулки?

Ну да, в одиночку. Тела других людей бы ускорения не пережили.

Значит, если по плану нужно изображать наивность — впустить Неоптолема необходимо немедленно, ведь любая заминка может насторожить Софотека Ничто, а спугнутый Молчаливый прятаться веками будет. Раздумывать некогда.

Кстати, и чудовищный конь, и Скарамуш были устранены Аткинсом решительно и в тайне — Софотек Ничто не узнал об их кончине. В худшем случае лишь забеспокоился — почему шпионы так долго не докладывают?

Но сейчас у Ничто, если он действительно хотел завладеть Фениксом, последний шанс. Потом, вне Солнечной Системы, Феникса просто не догнать. Враг-софотек не может позволить себе осторожность — Неоптолема на борт провести необходимо.

Значит, Фаэтон должен впустить на борт тайного агента, вооружённого неизвестными Золотой Ойкумене научными знаниями и силами, подготовленного невообразимым разумом пережившего гибель цивилизации вражеского Софотека — и одолеть в одиночку, вооружённый даже не планом, а одной только надеждой на план?

Ну да. Похоже, приказ именно такой. Нужно исполнять долг. Нужно слушаться приказов, даже если не понимаешь — ведь долг, кроме тебя, не исполнит никто.

Фаэтон подумал зеркалу:

— Добро пожаловать, владельцы и экипаж, приветствую вас на борту. Я рад служить для вас капитаном и штурманом корабля, на котором мы облетим Вселенную и приоткроем её тайны. Мы воздвигнем новые миры, и только наши дерзновения будут нам пределом. Добро пожаловать, Неоптолем из Серебристо-Серой школы — и все остальные, добро пожаловать.

Медленно, величаво принялись распахиваться лючины по всему многомильному корпусу Феникса Побеждающего.

Враг проникал и резво, и не торопясь.

Открылись для радиоприёма окольцевавшие нос Феникса антенны и мыслеинтерфейсы. Уже через секунды — вирусное вторжение. Показания отчитывались о потоках цифрового яда, затопивших девственный разум корабля.

Через физические шлюзы пробирались Нептунцы, чьи тела годились для космических перелётов — таких набралось несколько десятков. Переливающиеся сизо-голубые нейротехнологичные комки летели в податливых оболочках по пустоте вакуума, приближаясь к носовым шлюзам. Фаэтон сверился со схемами корабля — и приказал обесточить высокоскоростные лифты, предварительно согнав их в стадо около комплекса кают. Теперь тем Нептунцам до отсеков, где они смогут причинить вред, предстоит пешком брести несколько километров.

У середины звездолёта, куда врезали десятки причальных портов, сгущалась россыпь летучих обиталищ и космокараванов, сдобренная всякими прочими судёнышками. Порты просторные, в размахе — полкилометра, а в глубину уходили километров на пять, но повезло на сумбур — вереницы кораблей прибыли одновременно с: сухогрузами биоматериала, цистернами сжатой Нептунианской атмосферы, гектарами кристаллических зарослей в контейнерах-теплицах… Фаэтон только лишь отключил половину робо-грузчиков и стивидоров, а заведующему погрузкой сознанию урезал долю мыслительных циклов, напутствовав придирчиво проверять каждый контейнер, каждого Нептунца на вирусы и розыгрыши. И на взрывчатку. И даже на самоплодящиеся афродизиаки. Нептунцы не оскорбятся, они поймут. Меры предосторожности им даже слабоватыми покажутся.

Встроенный в доспех оценщик отмерил, что путаница отсрочит разгрузку на несколько долгих, невнятных минут.

Но на корме всё шло слишком гладко. Простор четырёх исполинских кормовых ангаров вмещал любую толчею, неразберихи там не посеять. Даже километровые сверхкорабли нептунских переселенцев влетали свободно.

Неоптолем был на одном из них — судя по анализу переговоров, на том корабле находился центр связи, и, предположительно, мозговой центр всей операции.

Флот прижался к бортам, и радиогвалт утих — корпус Феникса заслонил кораблики от радиопередач, исходящих из руководящего узла. Теперь Нептунцы, в сущности, отрезаны друг от друга.

Корабль-главарь громадой своей перелетал из внешнего кормового ангара во внутренний. Засовы на вратах остановить Неоптолема не могли — не могли они противиться воле законного владельца.

Зато остальной экипаж никаких прав на Феникса не имел, и Фаэтон всех позапирал — кого во внешних отсеках, кого в каютах. Одинокий корабль Неоптолема же неторопливо воплыл в пустую пучину внутреннего ангара.

Там он распустился как цветок, растёкся кипучей нанотехнологической мешаниной, сбрасывая побочный жар облаками пара. К переборкам налепились бурдюки наноцемента, и псевдоподии начали отливать ясли, лаборатории, жилища, палаты переплетений — всё необходимое для Нептунского быта. Полезли дорические колонны, фронтоны и кровля в Георгианском стиле — и вставали ровно, вертикально, то есть сонаправленно с хребетной осью Феникса.

Совершенно непохожее на Нептунское зодчество Фаэтона заинтриговало. Посреди наскоро выстроенного города поднимался монолитный столп, на вершине Ника Самофракийская держала лавровый венок. Символ Серебристо-Серой школы.

А из свеженьких, ещё исходящих паром дворцов, между горячими колоннами перистилей, по дымным английским паркам, мимо глянцевых египетских обелисков, под чадящими триумфальными арками шествовала кавалькада пикинёров, сопровождая экипаж Королевы Виктории.