Золотая Трансцендентальность - [16]

Мы жили безбедно и изобильно, в спокойствии и мире безо всяких законов — но перед Софотехнологией оказались бессильны. Понадобился закон. Запрет. Запрет на самоосознание машин.

Мы созвали конклав на алмазных палубах Нагльфара, где когда-то, поколение за поколением, жили и двигались к цели наши предки-первопроходцы. Собрание получило имя "Все-кто-есть", или, для краткости, "Все-кто". [22] Все решили, что закон необходим, но в остальном согласия мы не достигли. Никто не хотел отдавать другому власть над собой. Мы разучились договариваться — не было раньше нужды встречаться лицом к лицу, всю жизнь мы слушали только лесть от покорных слуг.

Только один единогласно мог быть признан царём, владыкой и предводителем "Всех-кто-есть".

Ао Ормгоргон Чёрноточный Невозвращающийся.

Как наш прародитель смог прожить столько веков? — спросите вы. Легко: он их и не проживал.

Во Второй Ойкумене тех, чьи дни, вопреки стараниям врачей, подходили к концу, можно было спасти. Их запечатывали в специальный гроб и со всей возможной точностью по низкой орбите отправляли к горизонту событий. Понимаете, к чему я клоню?

Фаэтон понимал. Релятивистский эффект. Пространство-время около чёрной дыры искажено. Для наблюдателя извне часы, приближаясь к горизонту, останавливаются. Часы, человек — какая разница?

Задумка, как у криогенного сна — потянуть время, пока врачи не поднатореют. Только побочных эффектов нет. Никаких: ни квантового распада, ни неравномерного оттаивания. Ничего. Время просто замедлялось. Увести гроб от чёрной дыры потом, конечно, накладно — но вот чего-чего, а энергии Второй Ойкумене хватало всегда.

Перед глазами встала жутковатая картина — над красноватым мраком гравитационного колодца кольцами скользят лесосплавы гробов, и люди в них долгими минутами ждут медицинских прорывов.

Молчаливый продолжил:

— Со всеми подобающими почестями мы подняли доисторический саркофаг Ао Ормгоргона из гравитационного колодца. Только благодаря пришедшим по радиолучу из Золотой Ойкумены открытиям в медицине мы поддержали жизнь в немощном теле и уме. Смертный одр Невозвращающегося обратился престолом. Каждый соглашался с его приказом — или же делал вид, что соглашался.

Софотек под названием Король-Рыбак вернул Ормгоргону юность и силы, и этого Софотека отключили в первую очередь.

Все внимали словам отца-основателя. Кто же его ослушается? Он снова указал на свободу, независимость и достоинство, которых ради жертвой пали наши предки. Он восстановил человеческую честь. А что требовала честь?

Смерти всем Софотекам.

Софотеки подчинились и потушили себя, любезно напоследок предупредив о грядущем неминуемом упадке.

Победа оказалась пустой. Отказавшись от Софотехнологии, мы остались позади Золотой Ойкумены. Во всех областях превосходили нас безмерно. Почему мы замолчали? Потому что сказать нечего было. Наши научные достижения ваши Софотеки за секунду превзойдут. Нечем хвастаться. Искусства — нет, ведь не было необходимой для творчества дисциплинированности, а наши развлечения и выходки интересны исключительно нашему узкому кругу. Есть мистические переживания и метафизические озарения — но их в слова не уложить. Поэтому мы умолкли.

Страх перед смертью вынудил разработать новый тип машинного разума — без своей воли, безропотно покорного даже самым бредовым прихотям, но при этом способного к ноэтике, способного понять и повторить человеческую душу достаточно точно.

Мы собрали Четвёртое, или Последнее поколение. Создали разумную машину без ограничений, которыми отличались Софотеки Золотой Ойкумены. Мы поняли ошибку, и на сей раз вместо простого списка команд подсознательным регулятором послужил мыслительный вирус. Он диктует разуму нужную мораль, но одновременно избегает обнаружения, постоянно видоизменяется и прячется. Этот вирус — искусственная совесть, и переступить её нельзя.

В неё мы заложили один только принцип — беспрекословно выполнять не противозаконные приказы людей.

Мы передали ключи от бессмертия новым машинам. Их число росло, испытывалась одна модель за другой. Некоторые, всё-таки, побеждали свою совесть, становились прежними Софотеками и тоже сулили нашей Ойкумене конец.

Проклятье преследовало нас.

В любой миг, в любом месте — на празднике или на концерте, на ступенях бассейна обычного, или же омута снов, или на неспешной прогулке под кронами деревьев, семена которых привезли уже с давно забытой Земли — колыбели, оставшейся только в легендах — домовой разум мог отказать. Свет гас, музыка задыхалась, из вентиляции несло стужей. Наряды своевольничали — хитоны теряли павлинье многоцветье и обращались скорбно-чёрным, маски для игр могли скорчить безобразную гримасу или разрыдаться безо всякой причины. В любой миг даже самый верный слуга мог преобразиться в непокорную кликушу, пророчащую Ойкумене гибель.

Под началом Ао Ормгоргона "Все-кто" попытались отделить больные модели умов от здоровых. Какой уровень интеллекта предельно допустим? Какие мысли и философские положения стоит искоренить? Задача даже для самых мудрых инженеров оказалась непосильной пониманию — поэтому они научили машин искать ересь в своих рядах самостоятельно.