Золотая тетрадь - [54]

Мэрироуз подняла голову и улыбнулась Теду, застенчиво, но благодарно, и произнесла серьезно:

— Конечно, это так и есть.

У Мэрироуз был брат, которого она любила очень сильно. Они были похожи по характеру, но, что важнее, их объединяла нежнейшая из всех возможных привязанностей, основанная на том, что они вместе, поддерживая друг друга, пытались противостоять своей невыносимой, грубой, позорящей их матери. Год назад брата убили в Северной Африке. Случилось так, что в это время Мэрироуз жила в Кейпе, она работала там моделью. На нее был большой спрос, потому что была она очень красива. Один из молодых людей оказался внешне похож на ее брата. Мы видели его фотографию — стройный, со светлыми усами, довольно агрессивного вида молодой человек. И Мэрироуз мгновенно в него влюбилась. Она сказала нам, — и я помню, как мы были шокированы, как это у нас всегда случалось при общении с ней, ее абсолютной, но какой-то бездумной прямолинейностью:

— Да, я знаю, что я влюбилась в него потому, что он был похож на моего брата, а что в этом плохого?

Она всегда спрашивала, или просто заявляла: «А что в этом плохого?», и мы всегда терялись и не знали, что ей ответить. Но молодой человек был похож на ее брата только внешне, и, хоть он и был вполне счастлив, что у него с Мэрироуз случился роман, жениться на ней он не собирался.

— Может, это и правда, — сказал Вилли, — но это очень глупо. Ты знаешь, что с тобой случится, Мэрироуз, если ты будешь вести себя неразумно? Ты превратишь свои отношения с этим возлюбленным в настоящий культ, и чем дольше ты будешь с этим жить, тем более несчастной ты станешь себя чувствовать. Ты будешь отвергать всех хороших парней, за которых могла бы выйти замуж, а потом наконец ты выйдешь замуж за кого-нибудь лишь для того, чтобы просто выйти замуж, и превратишься в одну из этих страдающих от неудовлетворенности матрон, которых мы встречаем сплошь и рядом.

В скобках я должна заметить, что именно так все и случилось. Еще несколько лет Мэрироуз оставалась восхитительно прекрасной, она принимала ухаживания с милой улыбкой, похожей на зевок, терпеливо сидела в кольце рук того или иного мужчины; а потом наконец внезапно вышла замуж за мужчину средних лет, отца троих детей. Она его не любила. Сердце Мэрироуз умерло в тот момент, когда ее брат превратился в кровавое месиво под гусеницами танка.

— Так что же я по-твоему должна делать? — спросила она с той невыносимой мягкостью, которая была столь характерна для нее. Сквозь пятна лунного света она смотрела на Вилли.

— Тебе следует отправиться в постель с одним из нас. Чем скорее, тем лучше. Нет лучшего лекарства от безрассудной страсти, — сказал Вилли в своей брутально-добродушной манере, как он всегда это делал, когда входил в роль искушенного жизнью жителя Берлина.

Тед скривился и убрал свою руку с плеч Мэрироуз, давая тем самым понять, что он вовсе не разделяет подобный цинизм и что, случись ему отправиться в постель с Мэрироуз, он будет движим чистейшим романтизмом. Ну, разумеется, так бы оно все и было.

— Так или иначе, — заметила Мэрироуз, — я не вижу в этом смысла. Я думаю только о брате.

— Я не встречал никого, кто бы так предельно откровенно говорил об инцесте, — сказал Пол. Он хотел обратить все в шутку, но Мэрироуз ответила совершенно серьезно:

— Да, я понимаю, что это был инцест. Но, что забавно, в то время я никогда не думала об этом как об инцесте. Понимаешь, мы с братом просто любили друг друга.

Мы снова испытали шок. Я почувствовала, как плечо Вилли напряглось, и я помню, что подумала, что еще минуту назад он был декадентствующим европейцем; но одна мысль о том, что Мэрироуз спала с родным братом, мгновенно вернула Вилли к его истинной сущности, а был он пуританином.

Повисло молчание, а потом Мэрироуз спокойно заметила:

— Я понимаю, да, я понимаю, почему вы в шоке. В последнее время я много думала об этом. Но мы же никому не делали зла, правда? Поэтому я не понимаю, что было в этом плохого.

Снова воцарилось молчание. Потом Пол ворвался в их разговор, очень весело и беззаботно:

— Мэрироуз, если тебе вообще все равно, почему бы тебе не лечь со мной? Как знать, а вдруг ты исцелишься?

Пол все еще сидел очень прямо, поддерживая Джимми, по-детски привалившегося к нему во сне. Он обнимал Джимми очень терпеливо, точно так же, как Мэрироуз позволяла Теду обнимать ее. Пол и Мэрироуз играли в нашей группе одну и ту же роль, находясь при этом по разные стороны барьера, обусловленного полом.

Мэрироуз спокойно ответила:

— Если мой возлюбленный из Кейпа так и не смог меня заставить забыть брата, почему ты думаешь, что сможешь это сделать?

Пол поинтересовался:

— А какова природа той помехи, что мешает жениться на тебе твоему обожателю?

Мэрироуз сказала:

— Он из очень хорошей кейпской семьи, и его родители не позволяют мне выйти за него, потому что я недостаточно для него хороша.

Пол опять позволил себе издать грудной, глубокий, привлекательный смешок. Я не хочу сказать, что он этот смешок культивировал, но, безусловно, он понимал, что это одна из тех мелких черточек, которые делают его образ столь обаятельным и притягательным.