Золотая стрела - [5]

— Реформатор хренов, — презрительно хмыкнула госпожа Глухарева.

* * *

Когда обитатель болотного хуторка вернулся домой, хозяйка встретила его на пороге:

— Милый, куда ты исчез? Я уж думала самое худшее.

— Провожал нашего гостя, — вздохнул хозяин. — Довел до начала той тропинки, что ведет к «грядкам», а дальше там уж заблудиться невозможно.

— Я так и не поняла, чего он ищет?

— Ну, то место, где заколдовали княжну Марфу. Знаешь, Катерина, из разговора с господином Покровским я так понял, что он даже не считает Марфу княжной, а говорит о ней как о самой обычной девушке.

— А ты что же?

— Ну, я не стал переубеждать.

— Знаешь, я даже поначалу перепугалась, что этот человек сюда заслан, чтобы тебя выследить, — призналась Катерина. — И говорит вроде по-нашему, но больно как-то мудрено. Уж не из Белой ли он Пущи?

— Нет, не думаю, — улыбнулся в усы хозяин. — По выговору он, пожалуй, больше напоминает тех — ну я тебе о них рассказывал, боярина Василия и его пажа.

— Ой, не к добру, — с опаской покачала головой Катенька. — В любом случае следует поопаситься.

— Не надо, — решительно заявил хозяин. — Я решил открыться.

— Что ты, что ты! — замахала руками хозяйка. — Ведь ты погибнешь, а я этого не переживу. Да и чего ты добьешься?

— Это дело чести, — с тихой непреклонностью ответил хозяин. — Если даже водяной меня бранит за бездействие и потворство всяким лиходеям, то куда уж дальше? Я должен доказать, что это не так!

— И что же ты собираешься делать? — обреченно вздохнула хозяйка.

— Для начала наведаюсь к Беовульфу — туда белопущенские наемники не сунутся. Ну а дальше увидим.

— Благослови тебя господь, — сквозь слезы промолвила Катерина. — Ты когда собираешься идти?

— Прямо сейчас, — решительно сказал хозяин. — Вот сена Буренке принесу, и в путь.

* * *

Сидя за столом в кабинете покойного князя Григория, барон Альберт занимался государственными делами. Правда, злые языки в его окружении поговаривали, что княжеский стол совсем «не идет» барону. И действительно, если Григорий гляделся за своим столом как настоящий руководитель государства, прочно и уверенно сидевший на своем месте, то Альберт как-то терялся среди строгих и прямых очертаний княжеского стола. Но барон еще надеялся не только приноровиться к чужой мебели, но и прочно утвердиться во главе княжества, пусть даже и не в княжеском звании.

Пока же приходилось заниматься рутинными делами, связанными с обустройством Белой Пущи после лютой смерти ее долголетнего вождя. И одним из важнейших дел, по мнению барона, было возрождение духовности. Вспахивать сию благодатную ниву Альберт поручил одному из матерых упырей, давнему сподвижнику покойного князя Григория, который и докладывал престолоблюстителю о проделанной работе:

— Значит, так. Согласно последним решениям, открыли мы заброшенные храмы во всех крупнейших селах и волостях.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Альберт и отхлебнул из кружки какой-то жидкости, то ли чаю, то ли кровушки. — И как же воспринял наш народ сей шаг доброй воли со стороны властей?

Докладчик почесал плешь:

— Как надобно, так и воспринял. Правда, кое-кто не хотел идти на богослужение, но наши стрельцы постарались — всех в церкву затолкали! Упырь удовлетворенно осклабился.

Однако Альберт остался недоволен:

— Ну вот, опять. Сказано же было, чтоб никакого насилия! Это ведь не сбор податей, а дело личное, добровольное. Кто хочет, тот пускай идет в церковь, кто не хочет — принуждать никого не надо. Послушай, Гробослав, пора уж понять, что времена не те… Такое впечатление, что вы все сговорились, чтобы обгадить любое хорошее начинание!

— Так мы же хотели, чтобы как лучше, — обескураженно пробормотал Гробослав. — Сказали нам подымать духовность, вводить православие, чтоб его, ну вот мы и стараемся понемногу. A как же иначе? Пока людишек силой в храм не затолкаешь…

— Никого не надо толкать в храм силой! — не выдержав, хлопнул по столу Альберт. — Ясно вам?!

— Ясно-то ясно, — протянул Гробослав, — да только как же еще вводить эту самую духовность, коли не силой?..

— Ну ладно, — вздохнул Альберт, поняв, что Гробославу не втолкуешь. Теперь насчет костей княжны Марфы. — Барон полез в стол, а Гробослав, молниеносно извлеча из-за пазухи мутную скляночку, вылил ее содержимое в кружку. Когда Альберт вынырнул из стола с какой-то бумагой, докладчик уже сидел с самым невинным видом и подобострастно глядел на барона. — Вот, продолжал Альберт, — докладная о разыскании костей княжны Марфы.

— A это точно ее кости? — простодушно переспросил Гробослав.

— Ее, не ее, какая разница, — расплылся Альберт в клыкастой ухмылке. Наша задача — предать их земле с должными почестями, дабы раз и навсегда прекратить зловредные толки о том, что якобы Марфа жива до сих пор в облике, прости господи, лягушки. — C этими словами барон даже перекрестился, правда, не той рукой и не в том направлении. — Ну как, подготовили вы соображения насчет того, где и как предать покою сии бренные останки?

— Ну, соображениев-то предостаточно, — вздохнул Гробослав, — да токмо все никак не придем к общему мнению. То ли дело при покойнике князе Григории — у всех было единое мнение…