Золотая рыбка - [30]

— Допустим, до сих пор все понятно. Но почему ты переспала со мной, а, Габриель? Из любопытства?

Несчастная женщина метнула панический взгляд на Жерара. Тот молча слушал этот насыщенный страстями разговор, в котором Габриель отводилась столь неприглядная роль. На бесстрастном лице французского дипломата ничего не отражалось, но молодая женщина прекрасно понимала: он не пропустил мимо ушей последнее, чудовищное в своей правдивости обвинение Натана. Понимала она и другое: барон, как никто, умеет вовремя промолчать и не станет вмешивать в чужую личную жизнь. Правда, это означало, что и выпутываться ей предстоит лишь своими силами, не рассчитывая на чью-либо помощь.

— Не думаю, что сейчас уместно обсуждать эту тему… — начала она.

— Ах, ты не думаешь? — издевательски протянул Натан. — А я вот думаю, что не тебе судить, что и когда уместно, а что нет. У тебя, по-моему, с этим большие проблемы.

Черт возьми! Васильковые глаза наполнились бесконечной обидой, и Натан почувствовал себя извергом и мучителем слабых и беззащитных. Но, вспомнив, как эта «слабая и беззащитная» ловко обвела его вокруг пальца, он задушил жалость в своем сердце. Как и новый прилив желания — ведь такими же вот широко распахнутыми наивными глазами смотрела Габриель на него в тот вечер, а он, дурак, попался на удочку. Его трепетная золота рыбка оказалась самым настоящим живцом, на каких ловят идиотов вроде него!

— Но одно могу тебе сказать: актриса ты и впрямь неплохая. Тебе стоит подумать о перемене профессии.

Габриель молчала. И Натан с трудом взял себя в руки. Выяснение отношений с этой обманщицей может и подождать. Он снова повернулся к барону де Руивьену.

— Итак, вы прибыли сюда, чтобы…

— Чтобы увидеть тебя, — ответил тот просто. — Понять, правда ли то, что говорится в письме.

— Но как вы поймете это? На мне же не написано, кто мой отец.

— Вот тут ты ошибаешься, — возразил Жерар. — Именно что написано, причем такими крупными буквами, что ошибиться невозможно. Я с первого же взгляда понял, что в тебе течет кровь де Руивьенов. Когда-нибудь я покажу тебе старинные портреты, что висят в нашем родовом замке, и ты поймешь, что я имею в виду.

Впрочем, Натан и так уже все понял. В пылу эмоций он не сразу обратил внимание на то, что барон начал называть его на «ты». Если — а это теперь казалось уже несомненным — де Руивьен и правда его отец, то такое обращение представлялось более чем естественным.

А вот его реакция на слова барона оказалась не слишком естественной. Почему-то от такого простого, мимолетного упоминания о старинных портретах и родовом замке по спине у Натана пробежал холодок. Не от страха, нет, а от какого-то доселе неведомого щемящего чувства. У него, привыкшего считать себя безродным отпрыском малопочтенного семейства, вдруг оказались предки, запечатленные на портретах, которые висят в родовом замке. Но Натан счел неуместной подобную чувствительность.

— Даже если так, то что с того? — спросил он. — Все равно это знание никак не изменит ни мою жизнь, ни вашу. Можете быть спокойны, месье барон, тайна останется тайной, никто из ваших политических противников ничего не узнает. Возвращайтесь к вашим привычным обязанностям и не волнуйтесь. Теперь вы знаете: я живу полноценной насыщенной жизнью и сложившееся положение вещей меня вполне устраивает. Ни ваше богатство, ни титул меня совершенно не интересуют, и я никогда не стану на них притязать, даю вам слово.

Глаза барона сузились.

— И ты даже не хочешь увидеть землю своих предков? — ледяным тоном осведомился он, словно Натан смертельно оскорбил его.

Снова возникло это щемящее, томительное ощущение… Натан покачал головой, отгоняя наваждение и злясь на себя за слабоволие и склонность к глупым мечтаниям. Вот уж не подозревал он в себе ничего подобного.

— Ты мог бы поехать в качестве моего гостя, — продолжал Жерар.

Двое мужчин молча смотрели друг на друга.

— Зачем? — негромко спросил наконец Натан.

Жерар пожал плечами.

— Чтобы мы могли лучше узнать друг друга, — ответил он. — Ведь мы же отец и сын.

«Отец и сын» — как странно звучало для Натана это словосочетание, банальное и затертое для большинства людей. Он же привык относиться к подобным «сантиментам» с презрительным недоверием: в его мире таким вещам просто не было места.

Однако вся эта немыслимая ситуация внесла в его более или менее четкие представления о мире сумбур и смятение, все перепутала, поменяла местами. Габриель сказала тем вечером, что мужчины живут будущим и настоящим, а не прошлым, и Натан мысленно согласился с ней. Но теперь прошлое вдруг заявило о себе.

Его прошлое.

Однако Натан попытался дать отпор наплыву чувств. Нет, никакое прошлое его не интересует. И никакая Франция. Его жизнь проходит здесь и сейчас, в Америке. Тут его будущее.

— А смысл? — спросил он. — Решительно не нахожу в этом никакого смысла.

Жерар улыбнулся с таким выражением, будто видел своего вновь обретенного сына насквозь.

— Правда, не находишь? И ты позволишь мне просто взять и уйти? Откажешься от возможности, которую я тебе предлагаю? Не пожелаешь побольше узнать о нашей семье и тем самым о себе самом?