Золотая паутина - [34]

— Понял, Вадим Иннокентьевич, — послушно сказал Гонтарь, наливая потрескивающую минеральную воду в высокие фужеры.

Они сидели в уединенном, с открытым балконом кабинете старого городского ресторана, за изысканно сервированным столом, говорили неторопливо, негромко. Каменцев — седой, представительный, в больших, с затемненными стеклами очках, в легкой белой безрукавке (белый пиджак висел у него на спинке стула) — ел неохотно, мало, а Гонтарь проголодался, нажимал на еду не стесняясь. Тем более что на столе было все деликатесное, редкое, для рядового посетителя ресторана недоступное. Но начальник областного управления торговли Каменцев и процветающий председатель торгово-закупочного кооператива «Феникс» Гонтарь были не рядовыми посетителями, официанты, их обслуживающие, хорошо это знали. Знали и то, что эти двое держали в своих руках нити придонского теневого бизнеса, в котором участвовали и сами официанты, и их коллеги из других ресторанов, продавцы магазинов, кооператоры. За движением «наверх» сумм, размеры которых устанавливались Каменцевым, следили искушенные в финансовых операциях люди. И не дай бог, если на «ревизии» не сходились концы с концами. Со строптивыми и уклонистами (так мягко называли тех, кто пытался скрыть истинные свои доходы) толковали потом парни Гонтаря и так хитроумно, что провинившийся ничего не мог объяснить толком и тем более кому-то жаловаться: вечером кого-нибудь из них били какие-то хулиганы, или «разукомплектовывали» личный автомобиль, или грабили квартиру. Уклонисты догадывались, чьих рук это дело, в милицию, как правило, не обращались.

Впрочем, и сам Гонтарь был подотчетен Каменцеву не меньше других, и на него при необходимости нашлась бы управа. Гонтарь догадывался, что таких групп, как у него, Вадим Иннокентьевич держит несколько, все они направляются его железной, безжалостной рукой. Все боялись Каменцева, и все его слушались. Он командовал торговой сетью области, многое мог, имел обширные связи далеко за пределами Придонска. В свое время, три года назад, Вадим Иннокентьевич помог Гонтарю с организацией «Феникса», кооператив быстро стал на ноги, ибо с помощью Каменцева нашлось что купить и что продать. И все эти торгово-спекулятивные сделки совершались довольно спокойно. В России воскресал дух частного предпринимательства; правительство, похоже, смотрело сквозь пальцы на то, каким именно способом зарабатывались теми же многочисленными кооператорами деньги, ничто не возбранялось и не запрещалось, хотя законы, как таковые, и существовали. У всех в стране кружилась голова от сладкого и манящего слова «рынок», будущие товарно-денежные отношения казались панацеей от всех бед, и ради будущего изобилия товаров и продуктов питания поощрялась любая деловая инициатива, а многое прощалось. Для Каменцева, Гонтаря и их людей нежданно-негаданно пришел звездный час. «Феникс» уже в первый год своей бурной деятельности купли-продажи дефицитных товаров имел восемьсот тысяч рублен прибыли, товары шли к нему с областных оптовых баз, возвращались к Каменцеву и его окружению тугими пачками банкнот. Гонтарь с Вадимом Иннокентьевичем встречались не часто, всегда в этом укромном кабинете ресторана, и всегда Гонтарь приносил с собой черный «дипломат».

— Сотни полторы-две парней к митингу надо бы подготовить, Михаил, — неспешно продолжал Каменцев, и Гонтарь уже в который раз отметил, какой красивый и сильный голос у Вадима Иннокентьевича. Ему бы артистом быть, диктором на Центральном телевидении!… А осанка, а манеры! Да что там говорить, видна еще старая выучка, видна! Род Каменцевых в Придонске древний, были они до прихода большевиков-коммунистов не последними людьми -дед Вадима Иннокентьевича держал небольшой завод, торговлей всерьез занимался. Коммунисты отняли у него завод, самого сослали, сгноили в Сибири или Забайкалье, но род Каменцевых не вымер, нет. Каменцев-младший, да и он, Гонтарь, дожили, кажется, до лучших времен, только бы не случилось нового переворота в Москве. Опасность такая есть, консерваторов — пруд пруди.

— Может, не стоит нам ввязываться в эти митинги, Вадим Иннокентьевич? — снова спросил Гонтарь. — Оперы свирепствуют, хотя и потихоньку. Милиция и чекисты наверняка будут искать следы организаторов беспорядков.

— А ты не оставляй следов, Михаил, — с усмешкой сказал Каменцев, и моложавое, холеное лицо его озарилось белозубой озорной улыбкой. — Коммунисты власть так просто не отдадут, не надейся. Ее надо взять. Желательно, конечно, без крови, парламентским путем. У моря ждать погоды не могу, это даже не от меня зависит, дорогой ты мой! Работает могучая машина, мы с тобой в ней колесики, винтики. Хотя здесь, в Придонске, и не последние… Гм. Ты наливай себе коньяку, Миша, не стесняйся. У меня — печень, ты ведь знаешь, диета. Я вот рыбку, пожалуй…

Каменцев подцепил серебряной вилкой балык, нехотя пожевал, поморщился: просил же подать не очень соленый. Олухи!

— На митинге тебе самому и не обязательно быть, — Вадим Иннокентьевич промокал салфеткой губы. Прищурившись, он смотрел поверх головы Гонтаря, за распахнутую дверь балкона. Отсюда, из ресторана, стоявшего на крутом городском склоне, хорошо был виден Промышленный район города, раскинувшийся по ту сторону водохранилища, — трубы, корпуса заводов, постройки. Высился среди них зеленый небоскреб заводоуправления «Электрона», он так и сверкал в лучах разгулявшегося уже по-летнему солнца, возвышался над другими зданиями, удачно завершая продуманный архитектурный замысел. Свечка местного небоскреба хорошо смотрелась на фоне девяти- и четырнадцатиэтажек жилого массива, чинно расположившегося на самом берегу водохранилища. А вдоль всего берега, насколько хватало глаз, буйствовала зелень, в основном плакучая ива. Казалось, что белые стройные дома надели зеленые пышные юбки да так и высыпали нарядные к зеркалу воды — на себя поглядеть и другим показаться.