Золотая осень - [8]

О возможности «революции» Москва узнала от лидера умеренной фракции НДПА «Парчам» Б. Кармаля, который был очень недоволен развитием событий. Председатель КГБ Ю. Андропов был с ним в основном согласен[37]. По словам заместителя Министра иностранных дел СССР Г. Корниенко ”для Москвы этот переворот был совершенно неожиданным… Позже лидер НДПА Тараки в беседе со мной откровенно говорил, что, хотя у них имелась возможность уведомить советских представителей в Кабуле о готовившемся перевороте, они сознательно не стали делать этого, так как опасались, что Москва попытается отговорить руководство НДПА от вооруженного выступления, ссылаясь на отсутствие в Афганистане в ту пору революционной ситуации»[38].

В 12 часов 27 апреля 1978 г. танки 4–й бригады под командованием майора М. Ватанджара открыли огонь по президентскому дворцу. Их поддержала авиация. После первых залпов Дауд сказал своим министрам: ”Кто хочет спасти свою жизнь, волен сделать это, покинув дворец». Сам президент решил сражаться и до вечера отбивался от наседающих коммандос, поддержанных танковыми и авиациоными атаками. Когда заговорщики наконец ворвались в помещение, в котором находился президент, и потребовали сдать оружие, Дауд спросил, кто совершил переворот. В ответ офицер, руководивший группой солдат, ответил: ”НДПА возглавляет революцию». Поняв, что в этом случае терять ему все равно нечего, Дауд выстрелил в офицера и был убит в завязавшейся перестрелке[39].

В результате переворота, провозглашенного революцией, к власти пришел Военно–революционный совет, вскоре преобразованный в Революционный совет во главе с лидером «халькистов» Н.М. Тараки. Его соперник из умеренной фракции «парчам» Б. Кармаль был избран заместителем председателя РС. Однако «революцию» совершили «халькисты», а «парчамисты» наблюдали происходящее со стороны, и теперь присутствие этих «оппортунистов» в государственном руководстве вызывало недовольство радикально настроенных военных. Тем более, что, несмотря на запрет фракционной деятельности, «парчамисты» собрали свой отдельный съезд, где обсуждали согласованную политику фракции. Вскоре Б. Кармаль и другие лидеры «Парчам» были отправлены послами подальше от Афганистана, а в августе 1978 г. начались аресты «парчамистов». Их лидеры, а также сторонники министра обороны, лидера ОФКА А. Кадыра были объявлены «врагами народа», многие были расстреляны. Самого Кадыра пытали, и только вмешательство советских представителей помогло спасти ему жизнь. «Разоблачение» Кадыра и «парчамистов» привело к чистке армии, арестам среди умеренных членов НДПА. Все государственное руководство сосредоточилось в руках Н.М. Тараки и Х. Амина. Однако внутрипартийная борьба не стихала. Молодые сторонники Тараки во главе с организатором штурма дворца Дауда М. Ватанджаром добивались отстранения Х. Амина от руководства. Своего добиться им не удалось, и в сентябре эти лидеры «хальк» ушли в подполье.

Внутрипартийная борьба сопровождалась усилением конфронтации в афганском обществе. Попытка проведения радикальной аграрной реформы вызвала сопротивление — правительственные декреты противоречили традициям страны. Излишки земли конфисковывались у традиционных владельцев в пользу государства, а затем раздавались малоземельным крестьянам. Однако крестьяне часто не брали землю, считая такой передел несправедливым и противоречащим законам ислама. «Религиозные крестьяне считали, что земля уже поделена Аллахом», — пишут А. Ляховский и В. Забродин[40]. Боялись и мести феодалов. Недовольство вызвала политика культурной унификации страны, насаждение языка и культуры национального большинства — пуштунов. В то же время попытки установить более жесткий контроль над кочевниками–пуштунами, мигрировавшими между Афганистаном и Пакистаном, поссорили новую власть и с ними. Введение контроля над ценами ухудшило положение со снабжением. Чтобы сломить саботаж и волнения, НДПА развернула террор против аристократии и торговцев, а затем и против всех, кто предпочитал слушать местного муллу или феодала, а не партийного функционера. По словам одного из лидеров НДПА Х. Амина «у нас 10 тысяч феодалов. Мы уничтожим их, и вопрос решен. Афганцы признают только силу»[41]. Репрессии приняли такие масштабы, что населению пришлось спасаться бегством. Если в 1973 г. в Пакистане находилось несколько сот эмигрантов из Афганистана, то в 1978 — уже 109900, в сентябре 1979 — 193 тысячи, в декабре — 402100 человек[42]. Этим людям нужно было чем–то жить, многие из них хотели мстить коммунистам. Такая возможность им предоставилась — в Пакистан была направлена финансовая помощь США, Саудовской Аравии и Китая, которая позволила быстро сформировать военные лагеря. Из них партизанские группы стали перебрасываться в Афганистан. На смену стихийным бунтам против новой власти, происходившим уже с мая 1978 г., в начале 1979 г. пришла гражданская война. Действия партизан, встречавшие поддержку значительной части местного населения, распространялись на все большую территорию. К концу 1979 г. численность «моджахеддинов» или «моджахедов» (борцов за дело ислама) достигла 40 тысяч человек. Влияние радикальной оппозиции распространялось и на афганскую армию.