Золотая Орда в XIV столетии - [4]
В ходе экспансии за Урал правительство и воеводы использовали и другие перенятые из татарской административной практики приемы управления новоприсоединенными подданными: заключение шертных договоров с определением взаимных обязательств, взятие заложников-аманатов и др. Именно таким образом, с точки зрения и администрации, и местного населения, и должна была действовать законная власть — в том числе от лица русского «белого царя».
Следовательно, в отношении восточных и южных соседей Россия XV–XVII вв. представала как победоносный участник борьбы за геополитическое наследие Золотой Орды. Соответственно, и налаживание отношений с бывшими ордынскими подданными — татарами, башкирами и ногаями — происходило по привычным для них схемам. Это обеспечивало их менее болезненную адаптацию к жизни в пределах Московского государства.
А вот идейная преемственность Московской Руси от Орды мне представляется очень сомнительной. Русские власти кое в чем заимствовали у татар технологию власти (и то в основном по отношению к неславянским подданным), но не ее идеологию.
Есть еще одна проблема, очень сложная для анализа, — взаимное восприятие средневековых русских и татар. При ее изучении перед исследователем встают труднопреодолимые препятствия. Практически не сохранилось хроник, актов, документов делопроизводства, созданных непосредственно в Золотой Орде. Почти все известные источники о ней написаны за ее пределами — нередко за тысячи километров от Орды — и к тому же людьми, никогда в ней не бывавшими. Судя по очень лаконичным и косвенным данным, ордынцы видели в русских по большей части покорных данников, жителей «Русского улуса». Интерес к внутренним делам этого улуса абсолютно незаметен в восточных текстах, рассказывающих о Золотой Орде.
Русь в золотоордынские времена была завоевана, но не оккупирована. Поэтому простой народ редко сталкивался с ордынцами. Мало кто видел живого татарина, особенно в XIV в. Знали, что где-то далеко на Волге есть «вольный царь», для которого его баскаки, а потом княжеские дьяки собирают меха и серебро. Разве что жители стольных городов изредка наблюдали приезды ханских послов для введения в должность очередного князя и оглашения ярлыка. Да еще несчастные обитатели пограничных крепостей и деревень страдали от набегов из степи.
Летописи изображают татар негативно, хотя и сравнительно сдержанно (по сравнению с «латинянами»). Сказывались здесь и восприятие завоевания как Божия попущения, и многолетняя приспособленность, даже привычка к ордынскому верховенству. Князья могли сетовать на бесчинства татарских отрядов и неправедность ханского суда (Даниил Галицкий: «злее зла честь татарская»), призывать к борьбе против «бусурман», но здесь в основном влияли факторы политические и религиозные. Зримым рубежом в изменении образа Орды в источниках послужило «обесерменивание» хана Узбека в 1314 г. — обращение Улуса Джучи в ислам, после чего у русских появилась идеологическая основа для будущей борьбы с Ордой.
Что же касается основной массы русского населения, то сведения о его отношении к тогдашним татарам могут быть почерпнуты разве что из такого позднего (по времени фиксации) и ненадежного источника, как фольклор. Вот зачин «Повести о Щелкане Дудентьевиче», изображающий двор грозного Узбека[8]:
В этой карикатурной сцене звучит не ненависть к завоевателям, не боль за поруганное православие, а скорее сарказм, насмешка над «вольным царем» и его придворным окружением. Слушатель «Песни» ясно понимал разительный контраст между татарским владыкой и русским князем, любовно описанным во множестве фольклорных памятников. Конечно, ведь идеальный князь вершил свой строгий и справедливый суд, вовсе не охаживая просителей и истцов костылем по плешивым головам!
Тем не менее ордынский правитель на протяжении XIII–ХV вв. воспринимался на Руси как абсолютно законный государь, да еще и стоящий на иерархической лестнице выше всех разномастных великих и удельных князей. Ниже «царя»-хана и его царственных родичей в ордынской иерархии располагалось многочисленное сословие беков — в общем-то тех же князей. Самые влиятельные и могущественные из них звались беклербеками — «князьями князей» или улуг беками — «великими князьями». Именно таким главным беком был знаменитый Мамай.
Он появился на исторической арене в то время, когда Золотая Орда стала погружаться в тяжелый и необратимый кризис. Надвигалась эпоха смут и междоусобных войн. Обо всем этом впереди будет подробный рассказ. Пока же отметим, что упадок Улуса Джучи происходил одновременно с усилением Московского великого княжества. Вскоре молодое владение потомков Калиты вступило в жестокую борьбу за выживание, а затем и за первенство на развалинах могущественной державы потомков Чингис-хана.
