Золотая Орда. История в имперском контексте - [9]
Поддержка Берке Арик-Буге нашла отражение даже в денежной политике Золотой Орды. Еще в первой трети XIII в. в Монгольской империи стало практиковаться выделение правителю каждого улуса Чингизидов отдельных владений в других улусах. Именно так Бату в 1235 г. получил округ Пинъянфу (более 40 000 дворов) в Северном Китае — «коренном юрте»,[43] а потомкам Тулуя был выделен в составе Улуса Джучи город Булгар с округой (или его часть). Естественно, речь шла не о прямом подчинении таких регионов тем правителям, которым они выделялись: просто наместники соответствующего правителя периодически направляли ему доходы с этого удела (так, наместником Бату в округе Пинъянфу был некий Бок-Буга из племени найман, которого затем при Берке сменил его внук Терэл[44]). Чтобы подчеркнуть право на получение таких доходов, в соответствующем владении могли чеканиться монеты с тамгой его номинального владетеля. Так, в Булгаре чеканились монеты с тамгой хана Мунке (не как монгольского хана, а члена рода Тулуя, имевшего право на получение доходов с этого региона). А когда началась борьба между Хубилаем и Арик-Бугой, Берке приказал чеканить в Булгаре монеты с тамгой Арик-Буги, признавая его, таким образом, наследником Мунке и, следовательно, более легитимным претендентом на монгольский трон.[45]
Хубилай отреагировал на действия Берке тем, что конфисковал принадлежавший золотоордынскому правящему семейству китайский округ Пинъянфу в провинции Шаньси, а также владения Джучидов в Средней Азии. Источники сообщают, в частности, что в Бухаре был вырезан золотоордынский гарнизон, осуществлявший контроль над той частью города, которая находилась во владении Джучидов.[46]
Впрочем, вряд ли Берке нуждался в сохранении этих земель, которые, как уже отмечалось, лишь давали некоторый доход в золотоордынскую казну в денежной форме, и этот доход отнюдь не компенсировал выплат из Улуса Джучи в имперский бюджет, которые теперь мог не платить сам Берке. Ведь в ответ на действия Хубилая он санкционировал уничтожение монгольских сборщиков налогов в вассальных государствах, в т. ч. и в русских княжествах. Таким образом, избиения (по другим сведениям — всего лишь изгнание) монгольских чиновников на Руси в 1262 г., обычно трактуемые в отечественной историографии как пример антиордынской борьбы, на самом деле были этапом в борьбе самой Золотой Орды (и подконтрольного ей «русского улуса») за независимость от Монгольской империи.[47]
Убедившись, что непосредственной угрозы его власти в Улусе Джучи со стороны Монгольской империи нет, Берке предпринял попытку вернуть Золотой Орде те владения, которых она лишилась в результате политики Гуюка и Мунке — в первую очередь, Азербайджан, в это время находившийся под контролем ильхана Хулагу. В результате именно Берке начал первую в Монгольской империи войну между улусами — не гражданскую войну за трон, а именно войну за передел владений, которая длилась с переменным успехом около ста лет.
Причиной войны являлись спорные территории между Золотой Ордой и Ильханатом — причем не только Азербайджан, но и другие кавказские регионы, а также ряд областей в Иране и Сельджукский султанат. Все эти территории при Бату находились под контролем Золотой Орды, однако сначала Гуюк вытеснил его наместников из Ирана, затем Мунке поддержал своего брата Хулагу в борьбе за Иран, Азербайджан и установление сюзеренитета над Грузией и сельджуками. Убедившись, что Хубилай не сможет помочь Хулагу, как это делал его старший брат, Берке решил вернуть свои законные владения военными средствами.
Поводов для развязывания боевых действий против Хулагу у него накопилось предостаточно, и все они, как ни странно, были вполне в рамках монгольской имперской правовой традиции. Прежде всего, Хулагу задержал выплату Берке добычи, полученной во время похода на Багдадский халифат: Берке по закону имел право на ее долю как правитель, отправивший свои войска на помощь Хулагу (хотя на самом деле это сделал еще Сартак). Кроме того, Хулагу, по-видимому, не доверявший золотоордынским военачальникам из числа Джучидов (т. е. родных и внучатых племянников Берке), обвинил их в заговоре против себя и потребовал от Берке наказать их. Золотоордынский правитель в ответ заявил, что Хулагу сам волен решить их судьбу, вероятно, надеясь на то, что тот не менее великодушно простит их и вышлет в Улус Джучи, однако Хулагу «поймал его на слове» и приказал казнить обвиняемых.[48] Таким образом, поводом для войны против Хулагу стала месть за беззаконно казненных родичей — ведь судьбу Чингизидов полагалось решать на семейном совете представителей всех улусов потомков Чингисхана.
В 1262–1263 гг. Берке и Хулагу совершили несколько набегов на владения друг друга. Несмотря на то что войска обоих противников достаточно далеко продвигались во вражеские владения и одержали ряд значительных побед, было очевидным, что конфликт зашел в тупик и без привлечения дополнительных сил его решение невозможно. В результате Хулагу (а после его смерти в 1265 г. — его сын и наследник Абага) заручился поддержкой Византийской империи и попытался привлечь на свою сторону крестоносцев, тогда как Берке заключил союз с могущественной ближневосточной державой — Мамлюкским султанатом. При этом интересно отметить, что оба правителя, которые обосновывали свои действия перед другими Чингизидами ссылками на имперские законы и чингизидские традиции, привлекали союзников, упирая на единство вероисповедания. В результате в средневековой историографии сложился стереотип, что мусульманин Берке вместе с единоверцами-мамлюками вел «священную войну» против ильханов, склонявшихся к христианству и стремившихся объединить христиан Средиземноморья и Ближнего Востока на совместную борьбу против мусульман.
