Золотая мышеловка - [15]

Я снова бросилась к джипу, чтобы проверить остальных еще раз и «не наступить на те же самые грабли». Двое у машины были в «ауте», но я на всякий случай надавила им на точки за ухом, чтобы они еще минут пятнадцать не приходили в себя. Таксист к этому времени уже успел выплеснуть всю свою ярость на валявшегося на песке здоровяка, но продолжал громко и эмоционально ругаться, попеременно то размахивая руками, то прикладывая платок к разбитому носу и лбу. Я вернулась к Вике. Она, перепуганная, молча сидела на полу между сиденьями, прижав к лицу руки.

— Вика! — позвала я ее, а затем помогла подняться и выйти из машины. — Все нормально, — ласково погладила я ее по плечу и обняла.

— Ой, Женечка, — выдохнула она и бросилась мне на шею. — Я уж думала, что он убьет нас.

Ее глаза увлажнились, но она удержалась и не расплакалась, как глупая девчонка. Что-то изменилось в этот момент в отношениях между нами: если до этого мы относились друг к другу просто с симпатией, которая бывает между близкими по духу людьми, то теперь нас объединяло нечто вроде крепкой привязанности, большей, чем просто дружба. Многие считают, что это очень опасно для телохранителя — иметь более теплые, чем просто деловые, отношения с «объектом», но я никогда не разделяла этого мнения.

Звук открываемой двери быстро вернул нас в суровую реальность. Таксист посмотрел на помятое и ободранное крыло и в очередной раз замысловато выругался. Вика села в машину и принялась утирать глаза, заглядывая в зеркало, в которое еще совсем недавно за ней втихаря подглядывали. Мне самой тоже было бы неплохо привести себя в порядок. Догадываюсь, на кого я была похожа после всего происшедшего. Я подобрала, а затем закинула обратно в машину выброшенные пакет с сумочкой и принялась отряхиваться от песка, набившегося в одежду и волосы. Водитель, по-прежнему чертыхаясь сквозь зубы, сел за руль и попробовал выехать на дорогу.

Пара попыток оказались неудачными, и его блуждающий взгляд начал все чаще и чаще останавливаться на стоящем с распахнутыми дверями джипе. Пока он, выйдя и прикидывая в уме, как лучше вытащить свою машину на буксире, стоял на дороге, я села за руль и медленно, но с первой же попытки аккуратно вывела наш «Опель» на дорожный асфальт. Таксист, до этого со скептически снисходительной улыбкой наблюдавший за моими действиями, уважительно зацокал языком. Мы с Викой снова уселись на свои прежние места. Таксист подошел к лежащему водителю джипа, с видом полной уверенности в собственной правоте снял с его запястья часы, взвесил их на ладони, сокрушенно пробормотал что-то себе под нос и сунул себе в карман. Затем туда же проследовала и золотая печатка с пальца здорового турка.

— Он что, грабит их? — удивленно спросила меня Вика.

— Мародерство не считается здесь грехом. К тому же он наверняка скажет, что ему нужно как-то компенсировать затраты на ремонт, — пояснила я.

— А что это было с нами?

— Нападение, — пожала я плечами в ответ.

— Зачем?

— Мне самой бы очень хотелось это узнать, — сказала я, действительно не имея никакого представления о причинах происшедшего.

Хорошо, что нам удалось выйти из этой передряги практически без потерь. Если не считать, конечно, тупую тянущую боль в животе и запылившиеся сумки. Впрочем, и то и другое было обратимо. В этот момент таксист с чувством выполненного долга занял водительское кресло, и мы поехали, оставив наших недавних врагов лежать дальше.

По моим подсчетам, до города оставалось не больше двух-трех километров, когда двигатель «Опеля» простуженно закашлял и застучал, как пустая консервная банка, привязанная мальчишками к кошачьему хвосту. Видимо, полет с обочины все же не обошелся для него даром. Еще через десять метров мы встали. Все попытки таксиста реанимировать своего «железного друга» были безуспешны. Он то громко кричал, поминая шайтана и обзывая автомобиль недостойным животным, то просил его вкрадчиво и ласково, то резко давил на газ, но «Опель» оставался абсолютно глухим и равнодушным к его мольбам. Наконец энтузиазм водителя иссяк.

— Видимо, придется немного прогуляться пешком, — сказала я Вике. — Выходи.

Таксист тоже вышел с нами. Несколько минут я поговорила с ним и, закончив разговор, протянула деньги. Но он очень энергично затряс головой, отвечая категорическим отказом. Зная, что на Востоке иногда из вежливости не всегда сразу берут чаевые, я предложила ему плату еще раз, однако вновь получила решительный отказ. Мой опыт говорил, что больше трех раз предлагать нельзя, иначе можно обидеть добрые намерения человека. Я поблагодарила его и, махнув Вике рукой, направилась в указанную таксистом сторону.

— О чем вы с ним говорили? — через минуту спросила меня Вика, послушно идя рядом со мной и даже не спрашивая, куда мы направляемся.

— Хотела у него выяснить, что это были за люди.

— И что?

— Ничего. Он говорит, что не знает их и сам очень удивлен происшедшим. Говорит, что не помнит такого за все время своей работы здесь.

— Может, он просто врет? — предположила Вика.

— Может, — ответила я, неопределенно пожав плечами и пытаясь определить свое отношение к услышанному от таксиста.