Золотая мышеловка - [13]

При виде его наш таксист злобно зарычал и выругался уже не сквозь зубы, а в полный голос. Не успела я и глазом моргнуть, как он рывком распахнул дверь и, словно гладиатор на арене, побежал навстречу спускавшемуся по откосу здоровяку, громко рассыпаясь проклятиями в его адрес. Я подняла Вику на сиденье.

— Ой, Женя! Что с нами было? — негромко выдохнула она, все еще не придя в себя окончательно.

Я уже было открыла рот, чтобы ответить, но не успела произнести ни слова. Наш водитель, держа в руках тяжелый раздвижной ключ, закричал так, что было ясно, что он непременно раскроит голову парню из джипа. Однако тот, молча и совершенно не обращая никакого внимания на увесистый инструмент в руках у таксиста, с ходу ударил его лбом в переносицу. Тот сразу же моментально смолк, на мгновение застыл, затем сложился пополам, точно хотел что-то подобрать с земли, и беззвучно повалился на бок.

Верзила, не сбавляя шага, перешагнул через него, словно через пустое место, отрывисто хохотнул и одним прыжком подскочил к Викиной двери. Однако дверь, видимо, заклинило от удара во время приземления, и она не поддалась его яростному рывку. Тогда он коротко размахнулся и злобно ударил кулаком в стекло. Стекло треснуло, но выдержало, покрывшись паутинкой длинных неровных морщин. Я быстро схватилась за ручку своей двери и открыла ее. Однако верзила с неожиданной проворностью перемахнул через багажник, оперевшись одной рукой о крышу, и я, чтобы не получить удар сверху, быстро убрала ноги обратно в салон.

Положение было, прямо скажем, далеко не самым лучшим. Единственно, что могло помочь мне, это неожиданность. Этот громила наверняка абсолютно уверен в себе и после расправы над водителем не ожидает никакого сопротивления. Мне было необходимо всего лишь прикинуться беззащитной овечкой, пока я не выбралась из машины, которая могла стать для меня с Викой мышеловкой и гробом одновременно. А снаружи я могла бы попытаться предпринять что-нибудь для нашего спасения с гораздо большей эффективностью. К тому же нападавший был не один — в машине оставался как минимум еще один человек — водитель, как максимум еще трое на заднем сиденье. Из-за темных стекол мне было совершенно невозможно определить, сколько их там еще.

Моя дверь с шумом распахнулась, и одновременно с этим я как можно более правдоподобно отчаянно взвизгнула. Сверху появилась ухмыляющаяся физиономия здорового турка. Он довольно оскалился, схватил меня за запястье, на мгновение задержав его в своей широкой ладони, и бесцеремонно, резким рывком вышвырнул меня наружу. Я не сопротивлялась и, как маленький беспомощный котенок, полетела на песок. Мой пакет и Викина сумочка полетели вслед за мной. Моя щека прикоснулась к нагретому песку. От этого соприкосновения в моей голове словно вспыхнула яркая молния и внезапно проснулись прошлые воспоминания.

Я снова была на спецоперации в арабской пустыне, и нагретый солнцем песок опять жег мою щеку, как раскаленная сковородка, и колол, как осколки стекла. Я поднимала голову над гребнем бархана. Невыносимо палящее солнце слепит, и мне видны только смутные, словно задымленные очертания песков и пальм вдалеке. Мертвая тишина. Мертвая — потому что двое моих оставшихся сзади напарников мертвы. Ярость и сила вспыхивают во мне безумным огнем, и ни одна пуля, мина и прочая дрянь уже не берут меня: сейчас они предназначены для кого угодно, но не для меня, и в моем сознании рождается чувство собственной неуязвимости. Страх уходит и прячется куда-то далеко за пределы человеческого сознания. Суета этой жизни простилась со мной, и уже нет ничего в мире, что может меня испугать или хотя бы просто остановить.

Громадный верзила уже просунул свою тушу в распахнутую дверь. Вика, напуганная его необъятными размерами и сбитая с толку моим притворным возгласом ужаса, отчаянно закричала. Я вскочила на ноги и бросилась к машине. Здоровенный турок ощущал себя хозяином жизни и вольным делать все, что угодно, и абсолютно безнаказанно. Но он глубоко ошибался.

Голова и плечи здоровяка были уже в машине. Мой расчет сработал точно: вышвырнув меня из машины, как бездомную кошку, он на время забыл о моем существовании, занятый Викой, и, не рассчитывая получить отпор, легкомысленно подставил спину. Внезапно, без единого звука возникнув за ним, я тут же напомнила о себе и с разбега ударила его ребром ладони между лопаток. Вся сила и вес моего тела были вложены в этот удар, и любой другой, чуть меньше по размерам, на его месте обмяк бы и свалился без сознания на сиденье. Но как только моя ладонь коснулась его спины, я поняла, что этот не свалится: было такое чувство, будто я пытаюсь перебить бычий хребет. Я быстро просунула руку в салон, схватила амбала за волосы и выдернула его голову из машины, повернув к себе лицом.

Он никак не ожидал удара. А зря — удар стоит ожидать всегда. Тогда не будет такого сокрушительного эффекта. Его глаза расширились от удивления и после резкого удара коленом в солнечное сплетение выпучились, словно хотели совсем выскочить из орбит. Внутри живота у него что-то отчетливо булькнуло, он шумно глотнул воздух раскрывшимся ртом и… начал медленно выпрямляться. Я схватилась за край распахнутой двери и захлопнула ее, нанося удар по голове. Голова турка дернулась и въехала затылком в крышу. Несколько секунд я подержала ее зажатой, как в тисках, между дверью и крышей, а затем слегка освободила, готовая сразу же повторить все сначала. Но на этот раз он закатил глаза к небу и съехал на землю.