Золотая ловушка - [10]

— Шабашницы? — уловил незнакомое слово Берг. — Это девушки из рыборазделочного цеха?

— Ну да, шабашницы, завербованные. — Маша сама удивилась, как странно звучат, казалось бы, давно знакомые слова. — Так раньше девушек называли, которые сюда приезжали на путину. Многие за деньгами, а многие хотели судьбу изменить, мужа найти или любовь — кому чего хотелось. Издалека ехали — с Украины, из Белоруссии, с запада, из Сибири.

— Любовь можно не так далеко искать, если ты молод, — отчего-то грустно сказал Берг.

— Не все и молодые были, шабашницы разные, вы же видели, — усмехнулась Маша. — Только любовь у них чаще всего на одну путину только и была. Вот на этой сопке рождалась, тут и помирала. Кому-то везло, конечно, но большинство находило совсем не то, что искало.

— А сейчас? — заинтересовался Берг.

— А сейчас не знаю, надо присмотреться, — покачала головой Маша. — Девчата вроде такие же, только меньше их, рыбы ловят меньше. Рыбаков, то есть женихов, стало быть, тоже меньше.

Ужинать решили в гостинице, в единственный в поселке ресторан идти не хотелось. Заснула Маша как убитая, едва коснулась подушки.

Берг долго сидел над дневником, не спалось. Чем ближе была цель, тем сильнее он чувствовал возбуждение. Да и необычность природы, яркие впечатления от здешних встреч не давали успокоиться, требовалось как-то переварить их, уложить в голове.

И Маша… Он все время исподволь наблюдал за ней. Она была не похожа ни на одну из женщин-журналисток, которых он знал. В ней не было ни напористости газетного репортера, ни наигранной наивности начинающих телезвездочек, ни искушенности прокуренных теток-обозревателей известных журналов. Она разговаривала с людьми, спрашивала, смеялась их шуткам так, как будто была одной из них. Пыталась работать вместе с ними, не совала в нос диктофон, блокнот доставала редко и записывала что-то в нем украдкой, не на глазах у тех, с кем говорила.

Естественность — вот, он нашел слово, которым можно было это выразить. Она была естественной, не играла в журналиста из центра, а была сама собой — обычной женщиной в необычных обстоятельствах. «Жаль, что об этом не расскажешь в своем репортаже, — подумал Берг, — вряд ли это будет интересно редактору рубрики. А вот читателям, наверное, было бы интересно, большинство из них представляют русских стереотипно, если не сказать карикатурно. Впрочем, как и русские — немцев», — добавил он сам себе.

Утром следующего дня был запланирован поход на рыборазводный завод, на ту сторону речки. Пошли пешком, потопали через деревянный мост, свесившись через перила, полюбовались темными тенями идущей вверх по течению рыбы. Берг шел с расчехленной фотокамерой.

За ними на почтительном расстоянии гарцевала на ободранных велосипедах стайка ребят лет восьми-девяти. Пацаны выписывали восьмерки, поднимали свои видавшие виды транспортные средства на дыбы — в общем, всячески демонстрировали независимость, но следовали за приезжими неотступно до самого завода.

На проходной их встретил дед-вохровец, проводил к директору, Николаю Николаевичу Спасову — высокому сухощавому человеку. Лицо его походило на индейскую маску — с резкими морщинами на загорелой до черноты коже.

— Что же вы хотите снимать? — Директор сложил перед собой узкие ладони с сильными пальцами. — Вы ведь в географическом журнале работаете, так я понимаю? Пейзажи, природу?

— Да-да, и природу, конечно, — заторопился Берг. — Но люди мне также интересны, ваша работа, условия, в которых вы живете. Хотелось бы попросить кого-то рассказать о себе, если возможно, побывать дома — люди интереснее всего.

— Это верно, люди интереснее всего, — как-то странно усмехнулся Спасов. — О производстве вам главный технолог расскажет, проведет вас по хозяйству, я предупрежу. А про людей… — Спасов нажал кнопку офисного коммутатора допотопной кон струкции. — Рая, зайди ко мне!

Через две минуты дверь резко распахнулась и вошла высокая статная женщина в синем халате. Унылая спецодежда не могла скрыть великолепной фигуры с высокой грудью, тонкой талией. Чуть скуластое лицо с прямыми, вразлет бровями и легкими веснушками на носу, светло-зеленые глаза, пышные русые волосы рассыпаны по плечам — просто красавица.

— Это Раиса Яновна Венцель, мастер цеха, — представил Спасов красавицу, открыто любуясь ею. — Рая, вот познакомься, гости из столицы. Время будет, прими их дома, покорми, обласкай. Сергей-то когда возвращается? — каким-то ненатуральным тоном произнес директор.

— Через неделю, вы же знаете, Николай Николаич, — обожгла взглядом Рая.

— Ну вот и хорошо, стало быть, сможешь?

— Конечно, Николай Николаич, — еще раз полоснула взглядом красавица. — Сегодня у меня стирка, а завтра милости прошу.

— Ну, тогда проводи их до Галины Афанасьевны, а? Она ждет.

— Пойдемте, — не слишком приветливо махнула рукой Раиса.

Проведя приезжих длинными темными коридорами до двери с черной стеклянной табличкой «Главный технолог Г.А. Спасова» и резко развернувшись, Раиса почти бегом отправилась назад. Берг проводил ее внимательным взглядом. Маша чувствовала себя не в своей тарелке — то ли от явной неприветливости Раисы, то ли оттого, что ее диковатая красота столь же явно поразила Берга. «Фифа какая!» — вполголоса пробормотала она и решительно постучала в дверь.