Золотая лихорадка - [8]

— Тушёные овощи, — сделала заказ белая женщина.

Поскольку заведение стояло под эстакадой, с каждым проходящим поездом всё в нём дрожало, как от четырёхбалльного землетрясения. Подросток сидел без движения, ожидая, когда толчки прекратятся, а белая женщина, высоко подняв брови, с подозрением поглядывала на потолок. Дождавшись, пока вибрация улеглась настолько, что стало возможно, пусть и с трудом, координировать движения, старик проронил:

— Ты-то поешь чего-нибудь?

— Ничего не надо.

Когда бы подросток ни заявился и что бы ни попросил поесть, старик упрямо не брал с него денег. Вскоре после того, как он перешёл в среднюю школу, подросток однажды положил на стойку десятитысячную бумажку со словами: «Сдачи не надо». Старик тут же, у него на глазах, порвал и выбросил купюру.

— Можно мы на втором этаже побудем?

Старик ничего не ответил, только кивнул.

— Придут ещё трое, скажешь им, чтоб поднимались наверх?

Руками в мыльно!! пене Тихиро налила стакан фанты и поставила на стойку.

Подросток поднёс стакан к губам и отпил глоток, потом спросил:

— А что наверху?

Старик, резавший кухонным ножом лук, не нарушая ритма движений, показал глазами на второй этаж и снова опустил голову:

— Скоро уж.

Он произнёс это безо всякого выражения, словно выплюнул. Горы заготовленного на доске лука, казалось, хватило бы на месяц.

— Ты чего говоришь-то! Совсем ум за разум… Бабушка Сигэ умрёт тогда, когда и дедушка Сада. А если так хочешь её поскорей похоронить, сам сперва попробуй умри!

Старик поставил китайскую сковородку на огонь. Он всегда готов был выслушать подростка, как бы ни был занят на кухне. Пусть бы даже случился пожар или он сам был бы при смерти — всё равно. В какой бы переплёт ни попал мальчишка и что бы ни натворил, его следовало не выгораживать, но принять всё как есть, ничего не отвергая, — так он для себя решил.

Старик хорошо помнил тот день, когда подросток впервые вошёл в «Золотой терем», держась за руку Канамото. Старику он показался единственным невинным существом, сохранившимся на этом свете. Словами он не смог бы это выразить, но потом ему пришло в голову, что он не больше бы удивился, если бы в его заведение зашёл, постукивая коготками, молоденький журавлик.

— Лапши пареньку! — заявил Канамото и, подняв ребёнка на руки, усадил его за стол.

Старик уставился на мальчика и не двинулся с места.

— Старик, ты чего? Сказано же, лапши! — весело басил Канамото, но старик не мог и пальцем шевельнуть.

— Такую лапшу, как ему надо, здесь некому приготовить. Шли бы вы в другое место, — тихо проговорил старик.

— Ты, может, думаешь, что я его украл? Из ума ты выжил, что ли? Так вроде рановато ещё… Лапши давай!

— Говорю же, не сумею сготовить, чтобы ребёнку понравилось… Один раз сказал и хватит, я слов своих не меняю. Чего болтать, уходи! — Старик произнёс это, не сводя глаз с мальчика.

Канамото прищёлкнул языком и принялся стаскивать ребёнка со стула. В это самое мгновение мальчик посмотрел старику прямо в глаза и заявил:

— Хочу дедушкиной лапши!

— Неужели хочешь попробовать? — пробормотал старик чуть слышно, ещё тише, чем ребёнок.

Порция лапши полетела в кастрюлю с кипящим варевом.

После того как Канамото за руку вывел мальчика из закусочной, старик убрал дочиста вылизанную миску и разрыдался. Свидетелем тому была лишь жена старика, её подросток стал потом называть бабушкой Сигэ.

Подросток ни за что не мог примириться с той истиной, что бабушка Сигэ умирала. Неужели может так запросто умереть человек, живущий столь долго, что не помнит своих лет? И всё же с каждым его приходом она выглядела всё хуже, это было очевидно. Почему её оставили лежать одну на втором этаже? Денег нет? Он отклонился назад вместе со стулом, балансируя на двух ножках, и, хотя не собирался ничего такого говорить, под стук вернувшегося в обычное положение стула всё же брякнул:

— Почему ты её в больницу не положишь?

В китайской сковороде шкворчали овощи, летели брызги масла — если бы старик не посмотрел на него в этот момент, наверняка не расслышал бы ни слова.

— Она говорит, что, чем в больницу, — лучше сразу на кладбище.

Видно, на руку старику брызнуло масло, он наморщил седые брови и сощурился, но в голосе слышалась даже усмешка.

Тихиро повернула голову и посмотрела на вход. Тихонько послышался чей-то голос, поднялся край откидной занавески норэн, и показалась физиономия Рэйдзи.

— Кое-кто прислал по факсу карту, которая ни к чёрту не годится…

— Заблудились, ну вообще! — Голос Киёси за то время, пока подросток его не слышал, опустился до альта.

При появлении этих двоих белая женщина вытаращила глаза, но, когда ей сказали, что это приятели подростка, брови её вернулись на место и она стала что-то говорить подростку по-русски, впрочем, это скорее походило на заклинание.

— Ты вроде в порядке!

Рэйдзи выставил вперёд правую пятерню, поэтому подросток тоже поднял правую руку и хлопнул его по ладони. Футболка Рэйдзи на груди была отмечена пятном, также напоминающим по форме ладонь, это проступил пот.

— Ну, где ты делаешь уроки? — Рэйдзи быстро обвёл взглядом помещение.

— Наверху. — Подросток резко вздёрнул подбородок, указывая на второй этаж.