Золотая Ладья - [106]

В душе Олава Медвежьей Лапы боролись торжество от успешного окончания дела — и горечь утраты многих побратимов, с которыми он был неразлучен все последние годы. Ярл вознамерился устроить пышные торжества в честь героев. Даг Угрюмый уже высказал желание соорудить небольшую ладью, на которой павших хирдманнов предстояло отправить в последнее странствие. Однако до реки было далеко, и потому было решено устроить погребальный костер за воротами княжеского терема, а тризну — на просторном дворе Званимира. Хирдманны были слишком утомлены боем и тяготами последних дней, так что даже недоверие к своим недавним союзникам не могло заставить их совершить сейчас длинный обратный переход к драконам.

Угнетало Олава и другое. Князь радимичей Званимир, доставивший хирду столько тягот, был найден мертвым на опушке леса среди своих бездыханных дружинников. Захватить его живым и сполна поквитаться за унижения не удалось.

— Званимир всегда был счасливчиком, — усмехнулся Сбыслав, угадав мысли Медвежьей Лапы. — Вот и сейчас он ушел от нашей с тобой расплаты, ярл Олав.

— Что ж, — смирился ярл. — Он пал как мужчина, с мечом в руке. Как видно, такова воля богов. Но он оставил нам хорошее наследство. Энунд! — окликнул Олав сына Торна Белого. — Приведи сюда дочь Званимира.

Медвежья Лапа и князь кривичей стояли во дворе перед крыльцом хором, с хозяйским видом уперев руки в бока. Энунд, не расстававшийся со своей добычей, неохотно подвел к ним девушку, которую держал на веревке.

Сбыслав внимательно оглядел ее потемневшее от горя лицо и поблекшие глаза.

— Вот что, ярл, — проговорил он неожиданно и с норовитым почтением. — Я предлагаю тебе выгодную сделку. Ты отдашь мне пленницу, а я откажусь от своей доли золота в пользу твоей дружины.

Олав Медвежья Лапа недоверчиво взглянул на князя. Такая щедрость показалась ему подозрительной.

— Здоров ли ты, князь Сбыслав? — спросил он с сомнением. — Я больше сорока лет топчу земли Мидгарда, но никогда еще не видел, чтобы за женщину платили столь высокую цену. Ты согласен обменять ее на всю твою долю?

— Именно так, — подтвердил Сбыслав, не сводя глаз с лица Любавы. — На что она вам? Для скоротечных утех?

— Но для чего она нужна тебе, князь? — не понимал своего союзника Медвежья Лапа.

— Позволю тебе напомнить, ярл Олав, что Любава — дочь князя радимичей. Если я возьму ее в жены, то смогу рассчитывать на все его владения. Так что для меня это более ценная добыча.

Сбыслав знал, что может позволить себе быть с урманами столь щедрым. Тороп уже подготовил для пира Братьев боченки с крепленым медом и пивом, в которые было подмешано самое верное зелье.

Олав размышлял.

— Эй, Гудред! — окликнул он Ледяного Тролля, точившего на оселке затупившийся в битве топор. — Позови сюда всех ребят. Нужно кое-что решить.

Хирдманны медленно собирались у крыльца. Многие, орудовавшие в погребицах и клетях, пришли с ворчанием, недовольные тем, что их прервали. Другие, только успев перевязать раны, смотрели на ярла хмуро. Они слишком устали за эту бессонную ночь и жаждали заслуженного отдыха.

Олав, подняв руку, объявил хирду предложение князя Сбыслава.

Волки Одина на миг оторопели.

— Что скажете, Братья? — обратился к ним ярл.

— Что тут говорить, Олав? — подал голос Торольв Огненный Бык. — Ни одна девка на свете столько не стоит. Надо соглашаться.

— Может, довольствуемся половиной золота князя, зато одну ночь потешимся с княжной? — расхохотался Хумли Скала, вызвав бурное веселье хирдманнов.

— Я думаю, Скала, твое предложение не подходит нашему другу, — улыбнулся Олав, бросив взгляд на побагровевшего Сбыслава.

Внезапно для всех вперед выступил Энунд Раздвоенная Секира.

— Вы делите чужую добычу, — заявил он решительно. — Я взял ее в бою по праву сильного, и она принадлежит мне.

Ярл остолбенел от такой дерзости.

— Ты забыл наши законы, юнец? — прищурился он. — Вся захваченная в походе добыча сначала поступает в общий котел. Только потом она делится между Братьями. Ты получишь свою долю, когда я тебе разрешу. Я учту твое желание — но не более, чем желание всех остальных!

Агнар Земляная Борода поспешил увести юношу подальше от гнева Олава.

— Кто еще хочет сказать свое слово? — вопросил Медвежья Лапа.

— Меняй, Олав! — выкрикнул Гудред Ледяной Тролль. — За десятую часть этого золота мы купим десять таких девиц!

— Тогда — решено! — подвел итог торгу ярл и повернулся к Сбыславу. — Она твоя, князь.

Ульв Длинная Шея бросил Сбыславу конец веревки, которой были связаны руки Любавы.

Князь кривичей подхватил его и подтянул девушку к себе.

— Пошли, красавица, — усмехнулся он удовлетворенно.

За ним в терем ушел и Хорол, подтолкнув княжну в спину. Любава поднялась по ступеням с обреченностью, сил сопротивляться у нее уже не осталось.

Сбыслав привел пленницу в светлицу, где, наконец, отпустил веревку, но развязывать не спешил. Теперь они остались наедине. Князь встал перед окном, однако краем глаза продолжал наблюдать за Любавой. Дочь Званимира собрала всю свою волю, чтобы держаться гордо и неприступно, хотя в глазах ее стояли слезы.

— Если бы твой отец был жив, — Сбыслав заговорил медленно, делая ударение на каждой фразе, — он непременно одобрил бы наш брачный союз. Тем самым, он получил бы надежного союзника с Заката. Сын же наш и его внук смог бы объединить наши роды и владения. Посуди сама, княжна — наша свадьба удачна со всех сторон.