Золотая клетка - [38]

– Я с тобой, – сказал он, поглаживая ее по спине.

Киву так трясло, что она прижалась к обнаженной груди Джарена и спрятала лицо на его пличе, забыв, что следует оттолкнуть его. Вместо этого она тянулась к нему, как ребенок.

От входа донесся шепот Типпа:

– К-к-как она?

– Все будет хорошо, – тихо ответил Джарен. – Молодец, что позвал меня. Сходи-ка разбуди Ори, попейте тихонько какао да идите обратно по кроватям. Утром поговоришь с ней.

Типп, похоже, засомневался, но затем хлопнула дверь: он ушел.

Она все дрожала и прижималась к Джарену, не в силах заставить себя отстраниться. Ее даже не волновало, что они наедине, что они сплелись в объятиях на кровати, а он полураздет. Главное, что в его объятиях ей спокойно. Только благодаря им она и держалась.

Только благодаря ему.

– Знаешь, у меня тоже такое бывает, – прошептал Джарен, поглаживая ее по волосам. – Сны. С самого Залиндова.

Кива прижалась к нему плотнее, вспоминая беспокойные звуки, которые слышала за стеной зимнего дворца.

Уткнувшись ему в шею, она прошептала – или скорее выдохнула:

– Что тебе снится?

Она знала, что нужно держаться на расстоянии.

Но не пошевелилась.

Один раз, сказала она себе.

Всего один раз она позволит себе забыть, кто он таков – и кто она – и понежится в его объятиях.

– Мне снится тьма. Мне снится смерть, – медленно ответил Джарен. – Снится, как ты падаешь с той башни, а я не успеваю тебя поймать. Снится, что ты входишь в крематорий – и остаешься там. Снится, как… Как… – Он сглотнул. – Снится, как нахожу тебя на дне озера и ты не дышишь. – Его пробрало дрожью. – Снится, как ты умираешь снова и снова, а я просто стою и наблюдаю.

Он говорил, и Кива вспоминала собственный кошмар.

Она падала.

Горела.

Тонула.

Еще ей снилась выпивающая душу тьма Бездны. И…

– Мне снилось, как тебя хлестали плетьми.

Слова вырвались помимо воли.

Джарен застыл, как статуя.

После вчерашнего дня, после всего, что она услышала, после всех эмоций, которые она испытывала и теперь, Кива больше не владела собой. Поэтому не удержалась и продолжила:

– Это я виновата. Ты… Ты меня спас, и он… Он избил тебя, – горло сдавило, слова оборвались мучительным рваным звуком.

– Милая… – Джарен поцеловал ее в макушку.

Она таяла в его руках и ничего не могла поделать.

– Прости, – прошептала она от всего сердца. – Я перед тобой не извинялась. Надо было раньше.

– Тебе не за что извиняться.

– И не поблагодарила, – продолжала Кива, не слушая его. Она еще не проснулась до конца, и слова срывались с губ сами собой. – Ты спас мне жизнь, а я тебя не поблагодарила. Я… Я так разозлилась, что ты мне врал, но ты… Ты же спас меня. Я жива благодаря тебе. – Ее голос охрип. – Кем надо быть, чтобы не сказать «спасибо»?

Джарен успокаивающе погладил ее:

– Я уверен, ты говорила.

– Нет, – возразила она, обнимая его крепче. – Нет.

– Ну, хорошо, теперь сказала, – примирительно ответил Джарен.

– Надо было раньше.

– А сказала теперь, – повторил Джарен.

Кива замолкла, чувства захлестнули ее. После кошмара она была так чувствительна. Так много всего чувствовала, слишком много. Все, что она пыталась похоронить полтора месяца – десять лет – пробивалось на поверхность.

– Прости, – вновь прошептала она. Слово рвалось наружу.

– Ты уже извинилась, чудо, – так же шепотом ответил Джарен, прижимая ее к себе.

Но в этот раз Кива извинялась не за то, что случилось в прошлом.

А за то, чему еще предстояло произойти.

И пока Джарен держал ее в объятиях, обещая, что не уйдет, пока она снова не заснет, Кива поняла, что теперь ей грозит еще более серьезная опасность.

Потому что ей не хотелось отпускать его.

Она даже не была уверена, что сможет отпустить.

Когда Кива проснулась утром, в комнате находился принц – но не тот же самый, в руках которого она сегодня ночью незаметно задремала.

– Тренировка, солнышко, – сказал Кэлдон. – Подъем, подъем, подъем!

Кива сонно откинула одеяло, гадая, когда ушел Джарен, но радуясь, что его брат не застал их вдвоем в постели.

Встав на ноги, она застонала от боли: мышцы припоминали ей все, через что им пришлось пройти вчера. Но Кэлдон не собирался ее щадить, и второе занятие оказалось копией первого, только с дополнительной порцией подъемов на ящик и еще одним кругом бега.

Киву вновь рвало, а Кэлдон заставлял трудиться на пределе – и даже больше.

Пот тек рекой, все болело, и Кива не представляла, как осилила дорогу обратно в комнату, но, отмокнув в горячей ванне и переодевшись в чистое, вновь ощутила себя почти человеком. В ее душу то и дело прокрадывалось смущение за предыдущую ночь, но она каждый раз прогоняла его. Джарен оказался рядом, когда она в нем нуждалась. Он всегда оказывался рядом, когда был нужен. Об этом она была просто не способна думать, потому что когда пыталась…

Тем утром она видела его на тренировочной площадке, где он вновь сражался против капитана Вериса. Он притормозил лишь на секунду, чтобы взглянуть в ее сторону и успокаивающе улыбнуться, а в следующее мгновение уже уклонялся от удара капитанского меча, но этой улыбки хватило, чтобы понять: что бы ни произошло между ними вчера ночью в спальне, а до того в пещере, – этому не требуется объяснений. Или определения. Они были теми, кем были. Джарен и Кива. Два человека, связанные между собой, к добру или к худу. И не было нужды об этом размышлять. Вообще-то, размышлять об этом и не стоило, если Кива желала сохранить хоть какое-то подобие рассудка. Планы не поменялись, даже если сердце отказывалось прислушиваться.