Золотая клетка - [112]

Кива вспоминала все встречи с Рессиндой, поражаясь, как же она ничего не заподозрила. Даже вчера, когда никто в Серебряном Шипе не припомнил ее. Да что там, даже на прошлой неделе, когда сама главная целительница не вспомнила имени Ресс. И…

«Я тут каждое утро на смене».

Когда бы Кива ни встречала Ресс, та ждала ее. Просто сидела на одной и той же скамейке в саду, а Кива даже ни разу не задумывалась над этим совпадением: она была слишком рада, что разыскала подругу, чтобы задаться вопросом, почему та не работает. Не говоря уже о том, как удобно вышло, что Ресс вызвалась проводить ее в Окхоллоу и – боги! – промолчала, увидев всплеск магии Кивы.

Потому что она уже все знала.

– То есть и наша дружба была обманом? – хрипло спросила Кива.

Лекарь – вовсе не лекарь, напомнила себе Кива, – приостановила попытки развязать ее и передвинулась, чтобы посмотреть Киве в глаза.

– Нет, дружба была настоящей, – совершенно серьезно ответила она. – Пожалуйста, не сомневайся в этом.

– Ты врала мне о том, кто ты, с первого дня, – разозлилась Кива.

Ресс бросила на нее взгляд, который все сказал без слов.

– Кто бы говорил!

Гнев Кивы поутих, но она отказывалась отступать:

– Это другое. Ты с самого начала знала, кто я.

– Но ты все равно все это время врала мне, – возразила Ресс, вернувшись к веревкам Кивы. – Так что давай сойдемся на ничьей, прекратим ругаться и попытаемся выбраться отсюда?

Остатки злости испарились. Ресс была права: они обе друг другу врали, а теперь обе попали в передрягу. Разобраться с разногласиями можно потом, в безопасности.

– Это были люди короля Навока, да? – спросила Кива, уже зная ответ, но давая Ресс понять, что она готова все забыть – по крайней мере, пока что. – Им нужен Джарен?

– Похоже на то, – ответила Рессинда. – После того как они вырубили тебя, они еще перекинулись парой слов на мирравенском – думали, что я не пойму, но я выросла в деревушке недалеко от границы, так что говорю на двух языках. – И между прочим добавила: – Кстати, там я и познакомилась с твоим братом. Он спас меня от тех наемников, которые напали на деревню пять лет назад. С тех пор он мой лучший друг.

Кива вспомнила, что Ресс рассказывала о своем трагическом прошлом и о том, как ее приняли в новую семью.

Все это время она имела в виду мятежников.

Кива вновь расстроилась, что все проглядела, но заставила себя вернуться к делу:

– О чем они говорили?

– Они хотят совершить обмен. Принца Деверика на нас. Думают, что он согласится, особенно учитывая, что здесь ты.

– Надо сбежать, пока он не натворил глупостей, – высказала очевидную мысль Кива.

– Я работаю над этим, – Ресс вернулась к веревкам.

Обдумав все сказанное похитителями, Кива спросила:

– Ты знаешь, какую сделку они имели в виду? Что за просроченный долг?

– Согласна, меня это тоже встревожило. Понятия не имею, что они имели в виду, но чую, что нечто скверное.

– Уверена, что ничего не знаешь? – настаивала Кива, дергая руками. Путы ослабли, но до освобождения было еще далеко. – Ты же мятежница. И помощница Тора, или лучшая подруга, или кто там еще.

– Он все мне рассказывает, – ответила Ресс, делая с веревками что-то такое, отчего Кива поморщилась. – Если бы он знал о какой-то сделке, которую заключила твоя мать, знала бы и я.

– Уверена, Зулика знает. – Кива вспомнила неясные намеки сестры и то, как уверенно мирравенец назвал ее имя.

В голосе Рессинды прорезалась неприязнь:

– Ну надо же.

Кива не удержалась от вопроса:

– Вы с моей сестрой?..

– Я за Тора, – твердо заявила Ресс. – Мятеж мне до фонаря, но за Тора я жизнь отдам. Я в долгу перед ним за все, что он для меня сделал. Так что куда он, туда и я. И если ради этого приходится мириться с твоей сестрицей, этой хитрой змеюкой, то ладно. – Она вновь потянула за веревки и торопливо добавила: – Наверное, ей об этом лучше не говори.

Кива спрятала улыбку:

– Мы с сестрой тоже не в лучших отношениях.

Она вспомнила слова Делоры о том, что Зулика скрывала правду о матери, ее темной магии и их скверной семейной истории. Но потом припомнила, как Зулика извинялась за свое поведение, как пыталась исправить их отношения, верная своему слову. И тихо добавила:

– Но мы стараемся это исправить.

– Удачи, – буркнула Ресс. – Только не забывай, что у гадюк есть клыки.

– Тебе она совсем не нравится, я смотрю.

Ресс вздохнула и особо яростно дернула веревки – послышался треск ниток, но Кива еще не освободилась.

– Прости, я понимаю, что она твоя сестра. Мы с Тором давно договорились не обсуждать ее. Он очень привязан к семье, что бы они ни творили.

«Они».

– Если ты с ними уже пять лет, значит, ты знала мою маму?

Ресс помолчала, потом откашлялась и ответила:

– Да.

За этим коротким словом крылось множество эмоций, и не самых приятных.

– Я не очень хорошо ее знала, – продолжила Ресс. – Тильда была очень… зациклена. На своих целях. Когда я присоединилась к повстанцам, она редко бывала в лагере: часто уезжала с Зуликой. Тору было очень плохо. Ему казалось, что он теряет и сестру, и мать, но он напрявлял свою боль в тренировки, становился все сильнее, все умелее, а попутно влюбил в себя всех повстанцев. Полагаю, с одной Зуликой во главе, без него в качестве генерала, все рухнуло бы. Она голова, он сердце.