Золотая акула - [77]

– Вот теперь – понял, – вздохнул Вася. – Две игры втемную одновременно – перебор. Я пас.

– Едем, – сказал я, накидывая пиджак.

– Кобелируйте, – равнодушно благословил папаня. – Охмуряйте куропаточек! Посмотрим только, с какими рожами завтра в море пойдете.

– Зависть – смертный грех, – заметил я. – Если ты пригласишь девушку в свой дом, она обязательно уточнит: не дом ли это престарелых?

– Чему там завидовать? – возразил папа, пропустив мою колкость мимо ушей. – Спустишь бабки, потом, как раб, будешь трудиться всю ночь над какой-то девкой, а наутро с больной башкой, да еще, не приведи случай, с инфекцией, – в пучину! На пятьдесят метров! Идите-идите, целуйте своих вертихвосток хоть в жопы!

– С удовольствием! – оживленно откликнулся на это чекист.

Вова и Василий с лицемерным глубокомыслием, подобно китайским болванчикам, закивали, выражая полнейшее единодушие с циничными пассажами старшего товарища.

– Я, – доверительно продолжил в их сторону папа, воодушевляясь от вынужденной солидарности с компаньонами, – как стал импотентом, так просто гора с плеч! Встретишь, бывает, экземпляр, посмотришь – вот так да!.. А потом подумаешь… Да катитесь вы на хер, леди…

Дослушивать этот самоуспокоительный бред я не пожелал, выйдя вслед за Сергеем в лиловые субтропические сумерки.

Фира Моисеевна, раскачивающая в гамаке, висящем между двух чахлых пальм, свои рыхлые телеса, шишковато выпирающие через сетку, воззрилась на нас, как мурена на острогу.

– О, как нас здесь не любят! – констатировал Сергей, бросив косой взор на ущемленную в правах домовладения аферистку.

До калитки нас провожало глухое нечленораздельное урчание клокотавших в груди Фиры Моисеевны негативных эмоций.

А через полчаса мы уже сидели в стенах ресторана, обтянутых вишневым бархатом, с наигранной непринужденностью болтая с нашими дамами – особами весьма привлекательными и острыми на язык.

Сестры были похожи друг на друга: обе высокие, русоволосые, прекрасно сложенные (тут у меня всплыло папашино определение Вовиной супруги), и – очаровательно-обаятельные.

Впрочем, на такого рода оценках сказывалось долгое отсутствие в моем окружении прекрасного пола и значительное количество выпитого сегодня «сухарика».

Официант – незаметно-проворный, как ниндзя, учтивым призраком витал вокруг стола, меняя блюда и вина.

С небольшой эстрадки, где расположились музыканты с гитарами и с балалайками местных модификаций, доносилось:

Gran Canaria – una,

Tenerife – dos,

El Hierro у la Gomera – tres у cuatro son.

Lanzarote – cinco,

La Palma – seis,

Y con Fuerteventura – siete son.

Испанцы пели великолепно: сильными, чистыми и страстными голосами, а слаженно звеневшие серебром струны своей искусной гармонией вызывали невольный восторг, чем-то схожий с испытанным мной некогда в кабачках лежащего в тысячах километров отсюда Тбилиси.

Вот ведь как странно: безусловно есть что-то загадочно общее в музыкальных культурах народностей, населяющих широкую виноградную полосу Европейского материка, и, наверное, имеется сей тайне наукообразное логическое объяснение, мне неведомое.

Девочки, по всему чувствовалось, были нам искренне рады. В своем заточении на экзотическом острове со всеми прелестями его ландшафтов они тем не менее оставались бесконечно и удрученно одинокими, а мы – типы с грязными, чего греха таить, мыслишками, наверняка очевидными, – являлись для них все-таки неожиданной отдушиной с перспективой каких-то долгосрочных отношений, в отличие от категории залетного, однонедельно-курортного контингента.

Естественно, для усиления заинтересованности в наших персонах затянутых в Серегины сети красоток приходилось разглагольствовать и пыжиться, обещая прогулки на катере (я легко представил себе реакцию Василия), плавание с аквалангом (реакции папани и Вовы) и – совместный поход на выставку местных живописцев в культурный центр Ла-Олива. Наверняка – мазня, потерянное время на ее глубокомысленное созерцание, однако придумать более оригинальное культмероприятие на данном клочке вулканической суши я не сумел.

О делах Вериного мужа – полагаю, рискованных, – вопросов мы, конечно, не задавали, да и вообще, как я заметил, в любой праздной отечественной компашке, имеющей отношение к коммерческой активности, с недавних пор выспрашивания о том, кто чем занимается, становились откровенно неприличными, поскольку, думается, любой бизнес неизменно имел криминальный оттенок, а все тяготели к созданию благолепного образа собственной персоны в глазах окружающих.

Естественно, умолчали мы и о своих подводных изысканиях, хотя военные приключения папани, связанные с островом Фуэртевентура, я описал, вызвав у дам восхищение подвигами родителя. Правда, в итоге Вера не без сарказма спросила:

– Так что, вы осуществляете поход по местам боевой славы фашистских подводников?

Сергей, тут же припомнив пришедшийся к месту анекдот, сменил галс, замяв скользкую тему.

Танцуя с Леной, я вдруг с уверенностью ощутил, что наша сегодняшняя встреча обязательно получит свое продолжение, далекое от вульгарных определений моего грубияна папаши.

В нас утвердилось то бесспорно истинное мгновение щемящего обоюдного понимания необходимости друг другу, от которого мы, так же взаимно смутившись, онемели и возвратились за стол подобно двум заговорщикам.