Золотая акула - [64]

Нет, все должно пройти без эксцессов. Место тайниковой операции, на его взгляд, выбрано неудачно, однако здешним шпионам виднее, как ее проводить, и остается лишь надеяться на их компетентность.

Он положил тяжелый чемодан в багажник и, развернувшись, покатил обратно в отель. Теперь следовало позвонить в Москву, сказав, что «сувенирами» он запасся и дело, мол, за теми, кому они предназначены…

«Аппаратура», находившаяся в чемодане, в любом случае представляла для него немалую ценность. Это был необходимый набор превосходно подобранного инструмента: винтовка «ремингтон» с оптикой, похищенная разведкой с военной базы в США, оснащенная лазерным определителем расстояния и двадцатью патронами ручного изготовления. На каждый патрон мастер тратил половину рабочего дня, умещая в гильзу выверенный вес пороха, шлифуя пулю и ее обжим, доводя патрон до полного соответствия оружию. Мастер знал, что малейшая погрешность в механике боезаряда при стрельбе с расстояния более полутора километров фатально скажется на точности выстрела, как бы безошибочно ни рассчитал снайпер снос пули ветром, сопротивление воздуха и «навесные» характеристики ее траектории. Кроме того, в чемодане находились инструменты для грубой работы: автомат «узи», маленький «вальтер-ппк», девятимиллиметровая «беретта», глушители, боезапас, «жучки», комплект портативных радиостанций, пакет с пластиковой взрывчаткой и яды.

Его не спрашивали, зачем для проведения акции «Л» с невысокой степенью сложности понадобился столь громоздкий багаж, зная: вероятны любые ситуации и исполнитель вправе диктовать условия по снаряжению. Тем более исполнитель его класса, не нуждающийся в комментаторах и наставниках. Алихан же решил попросту вывезти из России свой дежурный арсенал. Решив, что отныне обратно тот не возвратится, найдя себе применение в иных географических пространствах.

Связи на Канарских островах ему не дали, но выход на нужного человека, постоянно живущего на острове, имелся. Человек – репатриант из России, один из тысяч «детей войны», работал как партнер российской турфирмы, используясь спецслужбой втемную. Родственник его служил в полиции, и по разработанному в Москве плану Алихан должен был выйти на чиновное лицо, способное помочь в розыске Одинцова.

Вечером они встретились в ресторане, и Алихан, сокрушаясь, поведал, будто перед самым отъездом узнал, что на Тенерифе отдыхают его близкие друзья, прибывшие сюда, вероятно, на машине, и как бы замечательно было встретиться с ними на испанской земле… Да вот незадача – где их искать?

Полицейский обещал помочь.

Утром он позвонил Алихану в номер, сказав, что иммиграционной информацией на сеньоров Одинцова и Володина власти не располагают и потому ему необходимы данные на машину.

Данные Алихан с готовностью предоставил. Затем, положив трубку, вышел на балкончик, усевшись со стаканом яблочного сока за белым пластиковым столиком.

За разлохмаченными челками прибрежных пальм сверкал бирюзовым мрамором, испещренным солнечными прожилками, застывший в штиле океан. В искусственных лагунах с живописными каменными островками били фонтаны, пыля жемчужной водяной взвесью.

«Рай, сущий рай… – думал он. – И как здесь живут? Сдохнешь от скуки!»

Вчера в разговорах со своими испанскими собеседниками он уяснил, что работать им приходится много и нудно, а заработков хватает всего лишь на то, чтобы свести концы с концами.

Полицейский, правда, заметил, что зато нет нужды тратиться на теплую одежду и ездить на курорты.

Слушая его, Алихан откровенно недоумевал. Над собой.

Парадокс: вырвавшись на свободу, в дивный пестрый мир, залитый солнцем и родниковым воздухом океанских просторов, оставив за спиной прошлое, где были трупы, боль, тюремные застенки, казенные коридоры спецслужб и постоянная готовность принять смерть, он вдруг ощутил себя бесконечно чужим в той естественной, столь необходимой человеку стихии отдохновения и слияния с природой; бесконечно одиноким и никому не нужным…

И это внезапно устрашило его.

Пути не столько земные, сколько духовные неуклонно уводили его в тупиковые лабиринты ожесточенности и зла – бессмысленно-серые, как мертвый вулканический шлак. Блуждая в них, он все более привязывался к сумрачному и жестокому существованию, находя в нем иллюзию какого-то смысла, адекватного его натуре, и на солнечном просторе сегодняшнего дня чувствовал себя подобно вампиру, стремящемуся в затхлое гробовое подземелье.

Оделся, вышел в город, без интереса разглядывая витрины лепившихся друг к другу магазинчиков; поплескался в океане и возвратился обратно в гостиницу, не переставая удивляться, как могут приезжающие сюда туристы жить в этой пустопорожней нирване неделями, руководствуясь схемой «отель – пляж – ресторан».

Беспокоило отсутствие каких-либо следов Одинцова, хотя, с другой стороны, к чему бы полковнику было следы оставлять?

Он уже решил включиться в самостоятельный поиск, но вечером вновь позвонил обязательный полицейский, сказав, что искомый «мерседес» паромом переправлен на соседний остров Фуэртевентура.

Алихан искренне поблагодарил информатора. Наконец-то начиналось хоть какое-то движение и тягостный застой, подобный ломке наркомана, сменялся действием.