Золотарь его величества - [87]

После того, как приготовления закончились бывшие монахи, а теперь летчики, затащив оболочку шара на крышу, наполнили ее теплым воздухом. Шар стал медленно подниматься. Андрей впрыгнул в корзину и прикрепил «зажигалку».

Все получилось, как и рассчитывал государь. В полете, когда воздух начинал остывать, Золотарев открывал «зажигалку» и пламенем, вырывавшимся из него, как будто это была горелка из его будущего, поддерживал тепло. Полет в нынешней ситуации занимал уже больше десяти минут. И лишь убедившись, что все идет хорошо, посадил Алексея на борт.

К вечеру прибыл отряд из Белозерска: пять телег, груженных воздушными шарами (Андрей подумал, а зачем так много, когда шары годятся только для наблюдения – пока для наблюдения) плюс человек двадцать служивых, в таких же фиолетовых кафтанах. Как пояснил офицер, приведший их, парни отменные и готовые летать в облаках.

Утром двадцать седьмого сентября начался штурм крепости.

Глава 7 – Балтика.

I

О появлении русского флота (трех фрегатов, шнявы и галеона) доложил коменданту крепости лейтенант, дежуривший двадцать шестого сентября на башне. Как не старались русские, подойти незаметно к крепости, у них этого не получилось.

-Да и бог с ним, – молвил Петр Алексеевич, когда пленного увели, – знаешь Алексашка…

– Что Мин Херц?

– Знаешь, а может это и к лучшему, – продолжал монарх, – что шведы знают о нашем приближении Мы ведь не вороги какие, идущие чужое отнимать. Мы же свои, свои исконные земли вернуть хотим. Ну, не хотят они по-доброму отдать, вот и приходиться с боем вырывать.

Да вот только шведский полковник Шлиппенбах, об этом ничего не слышал. Человек он не глупый вот и послал в соседние крепости за подмогой, да не одного, а нескольких связных. Дай бог хоть один прорвется. А там только продержаться, глядишь, сам Карл XII подойдет. А с ним любая осада не страшна.

Коменданту было на что рассчитывать. Пятьсот солдат и сто сорок орудий. Да с такими парнями любую осаду можно выдержать. И пусть у русских сейчас парусники, среди которых, как сообщал караульный офицер, были два шведских корабля, они смогут выстоять.

Когда утром Шлипенбаха разбудили громкие удары в дубовую дверь его комнаты, он встал, накинул кафтан и вышел. Молодой солдат, не иначе призванный незадолго до войны с русскими, заикаясь, доложил, что неприятель уже стоит под стенами крепости.

– Не иначе под покровом ночи подошли, – молвил комендант, и последовал за солдатом на крепостную стену.

Нотебург ожил и из мирного, спокойного городка превратился в растревоженный улей. Офицеры уже вовсю гоняли своих солдат. Тут и там раздавались грозные выкрики. Звучали команды, и тревожно играл полковой горн. И всю эту какофонию забивал барабанный бой, да мелодия флейт, доносившаяся с той стороны крепости.

Комендант поднялся на стену и тут же потребовал подзорную трубу. Офицер, то ли Свенсон Юрген, то ли Улаф Ёхансон протянул требуемую вещичку. Шлиппенбах взял ее в руку, достал из кармана платок и протер стекла, поднес к глазам и ахнул. Конечно, корабли и противоположные берега можно было и без столь сложного прибора разглядеть, но в подзорную трубу были видны такие детали, которые для не вооруженного глаза были не доступны.

Особенно его поразил высокий человек на главном, так для себя решил полковник, фрегате. На том была треуголка, белая рубаха, да кожаный камзол. Он стоял у бортика и показывал офицеру рукой в направлении правобережья. Сие поведение очень заинтересовало коменданта, и он решил сменить диспозицию и переместиться. Сделал он это бегом. То, что там происходило, не вселило уверенности в Шлиппенбаха. Правобережные редуты были захвачены русскими, и сейчас там суетились солдаты в зеленых да голубых (у русских этот свет еще именовался васильковым) кафтанах. На левобережье, куда пришлось пройти полковнику, неприятель устанавливал батарею.

– Сорок три пушки, – доложил Свенсон, теперь, когда тот заговорил, Шлиппенбах был, то, что это он, уверен. – А может, взорвем крепость? – предложил офицер, глядя на коменданта.

Полковник ничего не сказал. Ушел к себе в домик. И лишь через час вызвал всех офицеров.

Петр Алексеевич стоял у самого борта.

– Ты посмотри Алексашка, – молвил он, – что делается. Левобережье мы взяли, там сейчас артиллеристы пушки уже устанавливают, а вон там, – и он показал рукой в сторону правобережья, – Мишка Голицын уже выбил шведов с их редутов. Как обоснуются, так сразу пушки подтянут. Ну, тогда держись Нотебург. Почувствуй русскую силищу. Чай сын мой увидит все это. Меншиков протянул подзорную трубу.

– Ты, Мин Херц, на крепость взгляни, – проговорил он, – глянь, как засуетились.

Крепость казалось – впала в хаос. Оттуда доносился бой барабана и шведская речь. По стене в окружении свиты носился офицер. Темно синий мундир с желтым воротником и такого же цвета обшлагами. Треуголку, по-видимому, в казарме оставил.

– Чай комендант крепости, – проговорил Петр, – почуял ворог, что гибель его пришла. Не ожидал супостат, что мы на парусниках с озера подойдем. Вот и бегает. Суетится. Ну, да ладно Алексашка, – неожиданно Петр сменил тему, – пойдем, и мы с тобой сойдем на твердую землю. Я все же капитан-бомбардир, а не флотоводец. Мне чай со своими войсками быть положено.