Золотарь его величества - [36]

Воевода взял грамоту, долго читал, местами морщился, бросал искоса взгляд на служивых. И все пытался сдержаться, чтобы не высказать нелицеприятные слова в адрес монарха.

– М-да, – пробормотал он, заканчивая чтение.

Хуже не было. Государь хотел устроить в Вологде одну из главных государственных военных баз. А значит, здесь будут храниться военные и технические снаряжения для строящихся крепостей, военных кораблей. Раньше в Вологде суда для доставки припасов в Архангельск строили, но чтобы флот. «Неисповедимы пути твои господи!» – подумал воевода и перекрестился.

Вот при Иване IV по прозванию Грозном здесь столицу опричнины намеревались организовать, но все пошло не так. Был бы сейчас столичный воевода, а так. От мыслей таких у Северского голова кругом пошла. Он посмотрел на посланцев государя и проговорил:

– Ну, что там еще?

Ельчанинов протянул второй приказ, о переодевании войск, что находились под командованием воеводы, в одежду европейского образца. Северский даже покраснел. Он так и не смирился с нововведениями Петра Великого.

– Ступайте. Посланцы удалились.

– О времена! – вздохнул воевода и сел в кресло.

– Ну, и гусь этот воевода, – проговорил князь, когда они с Ларсоном, вышли из ворот Вологодского кремля, что являлся административным и торговым центром города, – Ну, и гусь. Все так и косился на меня. А ведь не признал. В былые времена, я у него в подчинении ходил. То еще до смуты стрелецкой было. Воеводе Северскому тогда крупно повезло, – продолжал Ельчанинов, обходя лужу, в которой, как предполагал Андрес, утонуть можно было. Человеку, спешащему в Кремль беда, а детишкам радость. Кораблики, сделанные из сосновой коры, по ней, как по морю пускают. – Его в Вологду отправили, с глаз долой, ходил слух, что он с князем Голицыным поссорился. Ну, вот тот и посодействовал. Ну, а потом смута. Московские стрельцы бунт подняли, а тут Петр со своими «потешными». Ну, а там сам знаешь. Этот же затаился, притих, ждал, чья возьмет. Дождался. К государю сразу гонца с грамоткой послал в верности. Ууу – лизоблюд. Сейчас вот занервничал, когда мы с тобой появились. Заметил, как руки у него дрожали, когда грамотки государевы брал?

Эстонец этого не видел, да и некогда было следить за поведение воеводы, когда он в первый раз оказался в каменном тереме. Ведь Преображенский дворец был деревянный. А тут стены белые, на которых росписи разные зверей да птиц дивных. Мебель узорчатая. Да и сам воевода одет не по-европейски, кафтан золотистый, из-под подола которого, только сапожки красные видны, в таких не по улицам ходить, где грязь да сырость, а в тереме сидеть. Так что не до трясущихся рук. Поэтому и ответил искренне:

– Не видел я князь.

– А зря. – Молвил Ельчанинов, – это еще тот мздоимец. Любит, когда ему подарки делают. Ну, ничего доберется и до него государь батюшка. Не любит Петр Алексеевич, когда воруют. Если попадется, кто, вряд ли спасет свою голову.

Ларсон тяжело вздохнув, вспомнив свой последний разговор с монархом. Знает тот, что Меншиков вор, а терпит. Захочет казнить, да вот только супруга его будущая заступится. Вот только насчет этого воеводы, скорее всего Силантий Семенович прав. Если узнает, о делах творимых им, вряд ли найдется заступник.

– Грязь, сырость развел, – продолжал бранить воеводу князь, – Смотри какая лужа. И где! В центре города. Другой бы засыпал, а этот. Вот только ребятне и радость. – Тут Ельчанинов остановился, посмотрел на мальцов, пускавших кораблики, и воскликнул, – чую я, сбудутся мечты государя. Зрю я в них мореходов, что поплывут в моря теплые.

Постояли минуты две-три и пошли к карете, что пришлось оставить чуть вдали от ворот. Денщик, когда эту лужу увидел, выругался, и попытался ее объехать. Удалось, конечно, да вот только пришлось комфорт князя с иноземцем потревожить.

Видимо судьба у денщика такая, но по каким-то непонятным причинам, а Егор дремал на облучке, точно так же как когда-то Тихон. Он вздрогнул и открыл глаза, когда князь отворил дверь кареты.

– Поехали Егор на постоялый двор, – проговорил Ельчанинов, забираясь внутрь.

– А где он боя… – начал, было, парень, но поправился, – князь? Я ведь в этом городе не разу и не был. Откуда мне знать.

– Что верно, то верно, – вздохнул Силантий Семенович. Он оглядел улицу. Из всех гулявших на улице, князь выбрал мальчишку лет десяти. Тот стоял у лужи, и глядел на приятелей.

– Эй, мальчик, – позвал князь.

Отличный постоялый двор оказался в Верхнем посаде. Один из немногих каменных домов в городе. Хозяин трактира, толстый мужичек лет шестидесяти оказался еще тот балагур. Увидев князя и Ларсона, так им обрадовался, что те даже испугались, что место это не пользуется спросом. Но все оказалось не так, почти все нумера были заняты, причем в большей массе их снимали негоцианты. Путешественникам просто повезло, что один оказался свободным, с окнами, выходившими на берег Вологды.

Войдя в номер, Ельчанинов грохнулся на кровать и захрапел. Андрес не удивился этому. Так уж случилось, что, в общем, им поспать не удалось. В Данилове, на князя навалила бессонница. Ему так и не удалось заснуть, а про монастырь Ларсону и вспоминать не хотелось. Лично для него обстановка была не привычная и он не смог погрузиться в сон. Силантий Семенович почти всю ночь проболтал с настоятелем (о чем был разговор, эстонец не в курсе). Дорогой подремать тоже не удалось – на старенькой карете нет рессор, и каждая кочка, колдобина и ямка сказывались на приятелях. Плюс ко всему нападение разбойников.