Знойное лето - [69]
Павел Игнатьевич начал покос. Впрочем, лучше сказать — кормодобывание.
Покос — это если раным-рано, чуть забрезжит заря, выйти на росный луг с разнотравьем такой густоты, что ноги вязнут, постоять у закраины, вдохнуть прохладный, настоянный на семи цветах и семи травах воздух, послушать, как пробует голос ранняя птаха. Далеко и звонко растечется вжиканье бруска о литовку. Легким взмахом прокладывается первый прокос, а потом можно и со всего плеча, насколько хватит силы в руках. Шипит литовка, швыряет на ряд целые вороха подрезанной травы, согласованно и чутко работает все тело, не поддаваясь усталости…
А нынче какой покос? Травинка травинку догоняет и догнать не может. Старик знал про это, когда обещал поставить колхозу стожок-сена. Он не раскаивался в своих словах, а бродил вокруг деревни, шастал по лесам и луговинам, высматривая, где что можно взять.
Вечером накануне первого выхода он долго и старательно, поплевывая на носок молотка, отбивал старую литовку. Полотно у нее почти все сточено, но уж больно легка и ловка она, сама косит.
Семениха сидит подле, на приступке вросшего в землю амбара и ворчит, и ворчит. Павел Игнатьевич не обращает внимания или только поднимет голову, сведет брови и уставится на жену с укором.
— А чё, неправда? — встрепенется Семениха. — Да какой из тебя покосник, прости господи! Народ по хутору чё болтает? Будто Алешка с этим сеном придумал. Чтоб всех подряд заставить на колхоз косить. А кто не согласный, тому ничё не давать, хоть ты корову со двора веди. Вот чё получается.
— Кому — дело делать, кому — языки чесать, — замечает Павел Игнатьевич. — Чем побасенки рассказывать, самовар бы поставила, что ли.
Знает, что сказать: уж больно охотница Семениха чаевничать.
— Это я счас! — обрадовалась старуха. Мигом поднялась и пошла в огород. Там на столике у колодца стоит самовар и все чайные припасы наготове.
Самовар старый, местами помят, но служит исправно. Семениха чуть не через день таскает его на берег и трет мокрым песочком. Она даже разговаривает с ним, бранит его или хвалит, смотря по настроению. Вот и сейчас, заливая воду, Семениха жаловалась самовару:
— Дед-то наш чё делат, а? Умом помешался, за покос взялся. Ты вот спроси его, спроси… Погодь, погодь, я угольков сыпану. Вот так. Теперь спичечку зажгем, бересточку запалим… Ну, чё ты уросишь, чем обидела я? Может, стукнула невзначай, так ничё, живой останешься. Будешь выдуривать, так сразу на пензию провожу. Испужался? То-то!
За чаем Семениха делается вялой, спокойной. Говор ровный, внятный, не суетный. Говорит без какого-то порядка, но начинает обязательно со старших детей, Василия и Марии. Раз вздохнула, два вздохнула и пошло-поехало: вот-де ростили, ростили, а они разлетелись, в кой-то год заглянут ден на пять.
— А может, — рассуждает Семениха, — оно и лутше, что не на глазах. Пущай уж сами, как знают, как умеют. Алешка рядом, а толку? Измотан, издерган, изруган. Народ неслух стал, один крик и понимат. Намедни глянула — сердце кровью облилось. Седина проклюнулась. В тридцать-то лет, в тридцать-то лет! Замордовали парня, как есть замордовали.
— Выдюжит, — говорит Павел Игнатьевич.
— А ты и рад без ума.
— Конешно рад, это ты правильно говоришь, — серьезно и значительно замечает старик.
Вечер долог, как сам летний день. Схлынул жар, потускнело небо. Солнце скатилось вниз и купается в притихшем озере. Все устало от движения и просит покоя. Хорошо в эту пору сидеть на вольном воздухе, наблюдать окрестный мир и отдыхать душой.
Павел Игнатьевич пьет чай не с блюдца, а прямо из чашки. По этому поводу на каждом чаепитии неизбежно возникает спор.
— Скус весь в блюдце, в ём, в ём, — убеждает Семениха.
— Какая разница. Вода она есть вода.
— Сказанул тоже! В блюдечке чай горячий, а не жгёт.
Хоть и невелик хутор, а новостей за день набирается много. Да еще хомутовские и из других мест вести доходят. Семениха пересказывает их, считая, что старик может что-то не так понять. Он хоть и посмеивается, но слушает.
— В Хомутово-то чё стряслось? — начинает старуха. — Егорка Басаров вконец умом помешался, колодец на замок запер, чтоб воды никому не давать. Вот чё надумал дурачок бестолковый! Сказывают, драка получилась. Тогда Кланька ему и говорит: ступай, Егор, куды хочешь, а жить с тобой я не буду. Сказывают, нынче же и уехал. Кланька-то тоже хороша. Ребетёшек полный двор, а ей характер показать приспичило. Теперь-то опомнилась, реветь, а Егорки-то и след простыл. Ён того и ждал, бродяжка.
— Сорочьи новости, — определяет Павел Игнатьевич. — Быть такого не может, чтоб воду на замок запирать.
Не может, а вот случилось. Прошлой осенью выкопал Егор Харитонович возле дома новый колодец. На хорошую жилу попал: вода пошла мягкая, чистая, вкусная. Этим летом басаровский колодец стал единственным для всего края деревни, остальные начисто высохли. Все бы ничего, да кто-то возьми и скажи Егору, что не по уму сруб в колодце сделан. Басарову такое замечание, что острый нож. Страшно обиделся, а чтобы проучить соседей, приделал крышку на колодец и повесил большой амбарный замок. Клавдия от стыда в слезы, а Егор Харитонович только посмеивается и ждет от соседей покаяний. Но Пашка-то тоже заводной, в отца. Разбушевался, ломом выворотил замок, на кусочки изрубил крышку. Пока шел погром, Егор Харитонович трусливо прятался за баней. А потом мигом примчался, заорал:
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.