Зной прошлого - [8]
«Там был убит и я»
Рано утром на следующий день я вновь был в кафе «Македония». Сел за один столик со вчерашним знакомым, обещавшим устроить нужную мне встречу. Как я и предполагал, бывший шофер уже объявился. Войдя в кафе, он нерешительно потоптался у дверей и неуверенно направился к нашему столику. Подойдя ближе, впился в меня взглядом, придвинул стул и, словно утратив последние силы, тяжело опустился на него. Приятель его удивленно смотрел на нас:
— Да вы, я вижу, не знакомы! А я-то думал…
— Как не знакомы? — откликнулся я. — Знаем друг друга, знакомы. Возил он меня на своем грузовике.
— Наверное, с группой, что копала колодец на Капчето? — спросил шофер.
— Не помню, чтобы мы встречались еще где-то. Ну что, здесь поговорим или?..
— Как скажешь.
— Хорошо, пойдем тогда ко мне в гостиницу.
По дороге мы говорили о переменах в городе, о погоде и о многом другом. Впрочем, говорил главным образом я, а мой спутник в основном молчал. Нужно было дать ему возможность успокоиться, чтобы он поверил мне. Наконец-то передо мной живой свидетель! То, что я надеялся услышать от него, нельзя было найти ни в одном архивном документе.
Чтобы узнать, как он попал в жандармерию, я начал с вопроса:
— Ты что, служил в роте поручика Стефанова, в моторизованной?
— Никогда не был жандармом.
— Как же так, ведь это ты вел грузовик до села Топчийско?
— Действительно, я вел, но жандармом не был. В то время я был шофером рыболовного кооператива.
— Как же тогда получилось, что ты?..
— Весной сорок четвертого года меня вызвали в жандармерию. Там мне сказали, что я должен буду являться к ним на грузовике и действовать по их указанию. Я по-прежнему продолжал работать в кооперативе, но, когда властям была необходима машина, присылали за мной. До того дня развозил лишь продукты по селам для жандармских постов, людей не приходилось возить.
— Почему остановились на тебе? Разве не было других машин, других шоферов?
— Не знаю, почему выбрали меня. Машина тогда только что вышла из капитального ремонта. Возможно, поэтому и решили использовать ее.
Внезапно он замолчал. Лицо его стало мертвенно-бледным, губы посинели, на глазах выступили слезы. Его трясло как в лихорадке. Я предложил ему воды и, дождавшись, пока он немного придет в себя, тихо сказал:
— Прости, я знаю, что ты не виновен. Основных виновников давно нет, а те, которые живы, не хотят сказать правду. Поэтому и пришлось разыскать тебя.
Он с надеждой взглянул на меня. Хотел убедиться в моей искренности. Когда успокоился, продолжил:
— Я на самом деле ни в чем не виновен. Работал лишь ради куска хлеба. Начальство впутало меня в эту историю. Они прекрасно знали, зачем понадобился мой грузовик. Один я не знал, куда еду. В тот день зашел после работы в корчму. Часам к восьми появился жандарм с автоматом и приказал мне следовать за ним. Видел его впервые. У входа меня ждал унтер-офицер Иван Цветков. Спросил, где машина. Я ответил, что в гараже. «Пойдешь с нами, надо съездить в одно место», — приказал унтер-офицер. Спросил его, знает ли об этом директор, а он грубо оборвал меня: «Кому надо знать — знают. Поторапливайся!» Пошли вместе в гараж кооператива, я завел машину, затем подъехали к зданию еврейского училища. Унтер-офицер приказал жандарму оставаться в кабине, чтобы я куда-нибудь не отлучился. Сам же он, по его словам, пошел распорядиться, чтобы готовили людей. Я поинтересовался у жандарма, куда, собственно, собираемся ехать. Тот даже не удостоил меня ответом. Лишь когда я сказал, что в машине мало бензина, он буркнул: «Найдем бензин». Так мне и не удалось ничего выведать о предстоящей поездке.
— А нельзя было по их поведению догадаться, что они готовят?
— Как догадаешься?.. Около девяти стали выводить связанных ребят. Открыли задний борт и принялись заталкивать их в кузов. С обеих сторон стояло много жандармов, все с автоматами. Распоряжались Чушкин и Турлаков. В десяти шагах стоял Косю Владев и молча наблюдал.
— Как держались арестованные, не говорили ли чего-нибудь?
— Молчали. Лишь когда их сажали в машину, один простонал: «О-о, осторожно, нога!» Потом, уже из кузова, кто-то прокричал: «Пусть вы убьете нас, но Красная Армия очень скоро придет в Болгарию!» Но видимо, на него сразу же набросились жандармы — раздались шум, ругань, крики. Тут мне первый раз пришло в голову, что готовится что-то недоброе. Вновь спросил у жандарма, куда поедем, а тот ответил, что в Сливен, отвезем арестованных в тамошнюю тюрьму.
В какое-то мгновение я перестал слушать то, что рассказывал мне собеседник. Мысли были устремлены к событиям той давней ночи. В ногу был ранен Панди Неделчев. Вероятно, это он застонал, когда арестованных грубо вталкивали в кузов. А смелые слова в лицо убийцам выкрикнул, как мы узнали сразу после освобождения, самый юный из арестованных — семнадцатилетний Димчо Караминдов.
Вновь заставил себя вслушиваться в слова шофера, который, опустив голову, тихо, словно для самого себя, рассказывал:
— Вначале я поверил, что поедем в Сливен. Но когда увидел, что в кузов забрались десять — пятнадцать вооруженных автоматами жандармов, понял, что арестованных собираются везти совсем в другое место. Когда добрались до Айтоса, унтер-офицер приказал мне ехать через центр города. На улице еще попадались прохожие. Машина была покрыта брезентом, и понять, кто находится в кузове, было невозможно. После Айтоса свернули на дорогу, ведущую в Руен. На краю города нас остановил жандарм. Унтер-офицер приказал ему: «Христо, полезай наверх». В Руене мне было приказано выключить фары. Остановились у школы. Встретил нас какой-то офицер, звания его не помню. Простояли примерно полчаса. В машину село еще пять человек. Офицер распорядился: «Поезжайте и, как закончите работу, сразу же возвращайтесь». У меня отлегло от сердца, когда услышал эти слова. Ну вот, думаю, наверное, строить будут что-нибудь в горах, может, окопы рыть или другое что… Но прежде чем унтер-офицер вновь влез в кабину, от сидевшего рядом со мной молоденького жандарма я наконец узнал, о какой работе шла речь. Весь словно оцепенел, даже машину с трудом стронул с места. Теперь все стало ясно, но что я мог сделать? Не знаю, как нашел силы сказать: «Господин унтер-офицер, зачем губите этих ребят, что не посадите их в тюрьму?» А тот мне: «Они все коммунисты, в горах их поймали, в горах и зароем. Для таких места в тюрьме нет». Пытался я еще что-то сказать, но он схватил меня за руку, приказал остановиться и набросился на меня с угрозами: «Ты что, хочешь им составить компанию?» Поехали снова. Унтер-офицер все время подгонял меня: «Быстрее, быстрее, опаздываем». У села Топчийско нас ждал жандарм на мотоцикле, дальше следовали за ним. На краю села съехали с дороги и стали спускаться по склону. Остановились там, где склон переходил в крутой обрыв. Подбежал какой-то подпоручик и принялся ругаться, что мы опоздали. Рядом с ним стоял парень в кожаной куртке, галифе и сапогах. Он был вооружен автоматом и тоже распоряжался.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.