Знай мое имя. Правдивая история - [81]

У Брока была сестра, почти моя ровесница. Преподавательница французского растила трех дочерей. Тренер по плаванию воспитывал дочь и двух сыновей. Все эти дети в той или иной степени были одного со мной возраста. Но то, что свидетели имели сестер, дочерей, подруг, меня не спасало. Для них всех я оказалась другой, и почему-то мне было отказано даже в элементарном проявлении сочувствия. По какой-то причине в зале суда я проходила по категории «чужая».

Я надеялась, что в субботу — после того как уже все дали показания — придет облегчение. Но вместо этого наступило остолбенение. С каждым днем я все меньше владела ситуацией. С каждым днем судебный процесс, все чаще отклоняясь от курса, уходил от конструктивных вопросов. С каждым днем обстановка вокруг него становилась столь агрессивной, едкой, а порой и неуместной, что даже я оказалась к этому не готовой. В новостях говорилось и о моем «неудержимом плаче», и о «женском влагалище», и об «уроженце Огайо, который, встретившись взглядом с женщиной, закинул левую ногу на правую и постукивал носком по полу». По постам в интернете порой казалось, что я только и делаю, что рыдаю. А в моем реальном мире все чаще давали сбой жизненно важные функции: я перестала нормально спать, забывала есть, даже в туалет не могла сходить как следует. За две недели мои умственные и телесные силы иссякли, и наступило полное истощение.

Позвонила мать и попросила навестить дедушку. Дело в том, что Гон-Гон возвращался в Китай. Были собраны чемоданы, расчесаны волосы, обновлен паспорт, загружена китайская опера, разложены по местам кастрюли и сковородки, аккуратно выставлены у дверей туфли. На другом конце Земли родственники ждали его, чтобы усадить за стол и всем вместе насладиться маринованными листьями горчицы, рисовой лапшой и перепелиными яйцами. Мать привезла его в аэропорт, но когда он подошел к стойке регистрации, выяснилось, что в его фамилии допущена ошибка. Авиакомпания развернула дедушку, не пустив на борт, и мать отвезла его обратно домой. В тот день она впервые увидела, как плачет ее отец. Мне нужно было его подбодрить. Пока я добиралась, внутри меня клокотал гнев.

Как мог отмениться полет через полмира из-за одной маленькой буквы? Доехав до дедушки и едва поздоровавшись с ним, я сразу направилась к телефону и принялась набирать номер. Дедушка и его приятель с большим удивлением наблюдали за мной, когда я начала кричать на бедного агента: «Ему нужно в долбаный Китай! Да как это вообще возможно! Должен же работать хоть один офис!» Такой дедушка меня еще никогда не видел. Я почувствовала его руку на своей спине — он успокаивал меня, уговаривал идти домой, убеждая, что они сами во всем разберутся. Но я была в ярости. Одна-единственная буква! Просто уму непостижимо, как легко рушатся человеческие планы из-за дурацкой опечатки. Как что-то столь незначительное может все сломать?

На суде все улики были задокументированы. Но что, если бы в них закралась маленькая ошибка? Просто упустили бы незначительную деталь? Случайно поставили бы не ту букву? А если капля сомнения просочилась бы в сознание кого-то из присяжных? Тогда все было бы кончено, никто никуда бы не полетел, нас просто развернули бы и отправили домой побежденными.

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила миску с вареными яйцами, выкрашенными в розовый и желтый цвета. Я и забыла про Пасху. Пока шел суд, папа настаивал, чтобы мы все непременно собирали радужные яйца, чтобы искали их среди маков в нашем саду и даже в птичьих гнездах. Тиффани уже уехала в колледж с огромной корзиной яиц — как раз к началу последней четверти. Я выспалась, и на душе было легко оттого, что сестра сбежала с тонущего корабля, что вместо стенограмм она займется наконец своими книгами. Фактически я тоже могла покинуть город, но хотела посмотреть, чем все закончится. К тому же никакие дела нигде меня не ждали.

До того как присяжные отправятся на совещание, должны были прозвучать заключительные речи помощника прокурора и адвоката защиты. Алале сказала мне, что никогда не настаивает, чтобы жертва присутствовала на этом этапе. Она посоветовала посидеть за дверью первую половину, пока будут демонстрироваться вещественные доказательства, а потом, после небольшого перерыва, появиться в зале. Казалось, она высоко оценила мое решение быть на этом заседании: «Пусть присяжные увидят, насколько это тебя волнует». Ну что же, заработаю дополнительные очки в негласном счете.

Родные и друзья — отец с матерью, бабушка Энн, Энни и Афина — собрались утром в понедельник, чтобы идти в суд на заключительные речи. Наконец ряды на моей стороне были почти так же полны, как на стороне Брока. Пришлось ждать в одиночестве, сидя на деревянной скамье в коридоре. Я знала, что в те минуты находящиеся в зале люди смотрят на то, что так долго от меня скрывали. Мне пришлось умерить любопытство, так как я отдавала себе отчет: совсем не просто так меня оберегают. Теперь, уже прочитав протокол с речью Алале, я понимаю, что именно пропустила.

Она понятия не имела, что ее фотографировали… Посмотрите на ее платье, на то, как он оставил ее…