Знатный род Рамирес - [32]
— Душевно благодарен, сеньор фидалго. Нет, нет, как можно? Не надо меня провожать. Я тут не заплутаюсь. Пойду загляну на кухню, покалякаю с тетей Розой. А «Башню» я знаю как свои пять пальцев еще со времен вашего батюшки, царство ему небесное… Давно уж у меня руки чешутся навести в имении порядок, чтобы все было честь по чести, как я люблю!
Прихлебывая кофе, Гонсало предавался приятным мыслям о заключенной сделке, газету он так и не развернул. Лишних двести милрейсов дохода! И притом «Башня» окажется в опытных руках Перейры, настоящего хозяина, который самозабвенно любит землю, сумел превратить пустыри Монте-Агры в образцовое хозяйство, вырастить на них отличные хлеба, виноградники, сады… Мало того: Перейра состоятельный человек, сможет, при надобности, уплатить и вперед… Вот еще одно доказательство, что «Башня» — прекрасное имение: стал бы иначе прижимистый, никогда ничем не рискующий Перейра добиваться аренды?.. фидалго уже почти жалел, что не запросил тысячу двести милрейсов. В общем, хорошее выдалось утро! Да, собственно, никакого формального договора с Каско действительно не было. Поговорили так, вообще, о возможной аренде «Башни», собирались в дальнейшем обсудить поподробней новую цену — девятьсот пятьдесят милрейсов… Только и всего. Было бы чистейшим безумием, глупой щепетильностью, отказать из-за этого Перейре и отдать имение Каско, обыкновенному крестьянину, работающему по старинке, — из тех, что еле-еле наскребывают себе на пропитание и с каждым годом все больше портят и истощают землю!..
— Бенто, подай сигары! И скажи Жоакину, чтобы кобыла была оседлана к пяти — половине шестого. Поеду в «Фейтозу». Сегодня или никогда!
Он закурил сигару и направился в библиотеку. Там он снова перечитал финальную фразу: «В ссоре с отечеством и королем, зато в мире с совестью и с собой!»
Эх! Как выразилась в этих словах вся душа старинного португальского фидалго — его благоговение перед честью, перед силой данного слова! Не выпуская из рук листка бумаги, Гонсало подошел вплотную к балконной двери и несколько минут рассматривал башню: ее узкие пыльные окна, забранные решеткой, мощные зубцы, не тронутые временем, — сейчас над ними вьется стайка голубей… Сколько раз, по утрам, в прохладный час рассвета, старый Труктезиндо облокачивался на эти зубцы, тогда еще новые и белые! Вся земля окрест — и нивы и пустыри — принадлежала могущественному сеньору. А Перейра был в те времена крепостным, и разговаривал со своим сеньором не иначе, как стоя на коленях и стуча зубами от страха. Зато он не платил сеньору тысячу сто пятьдесят милрейсов в звонкой монете королевской чеканки. Правда, дедушка Труктезиндо в этом, черт возьми, и не нуждался… Когда пустели сундуки в подвалах и войско начинало роптать, знаменитый фидалго обращал взор на беззащитные амбары и погреба местной общины или, на худой конец, приказывал поймать на большой дороге казначейского чиновника, везущего в столицу собранную подать, или генуэзского купца с целым караваном мулов, груженных товарами… В подземелье башни (по рассказам покойного отца) и посейчас существуют казематы тех времен; до сих пор там висят обрывки цепей, припаянных к столбам; на потолке можно видеть кольцо, сквозь которое пропускали блоки, а в каменном полу — отверстие, где укреплялась дыба. В этом глухом, сыром подземелье не один сборщик податей, купец, монах и даже вольный горожанин кричал под плетью или на колесе. Не один, отдав последнюю монету, испускал и последний вздох! Да! В поэтичной башне, которую Видейринья так вдохновенно воспевает при луне, совершено немало злодеяний…
И вдруг, отчаянно вскрикнув, Гонсало схватил со стола том Вальтера Скотта и запустил им в буковое дерево: тети Розина кошка, цепляясь когтями за кору и выгибая спину, подкрадывалась к гнезду,
Вечером того же дня Фидалго из Башни, выглядевший весьма элегантно в новом костюме для верховой езды, блестящих кожаных крагах и перчатках из белой замши, остановил коня у парадного подъезда «Фейтозы». Увидя его, какой-то старик, обросший косматой гривой, весь в лохмотьях, встал с каменной скамьи, где были разложены ломтики колбасы и стоял тыквенный сосуд с вином, и сообщил, что сеньор Саншес Лусена и сеньора дона Ана уехали куда-то в коляске. Гонсало попросил старика дернуть за шнур колокольчика. Передав визитную карточку лакею, приотворившему позолоченную решетку, на которой сверкали переплетенные в виде вензеля инициалы «Л» и «С» под графской короной, он спросил:
— Как здоровье сеньора Саншеса Лусены?
— Господину советнику последнее время стало немного получше.
— Как так? Разве он хворал?
— Недели три-четыре тому назад господин советник были очень плохи,
— О, весьма сожалею… Передайте господину советнику выражения моего сочувствия!
Затем фидалго подозвал старика, позвонившего за него в колокольчик, и дал ему тостан за труды. Этот мелодраматический нищий с лохматой бородой чем-то его заинтересовал.
— Ты просишь подаяние в здешних местах?
Тот поднял на фидалго мутные, воспаленные от пыли и яркого солнца, но почти веселые глаза.
— Я частенько захожу к вам в «Башню», сеньор фидалго. У вас, по милости божией, подают щедро.
Имя всемирно известного португальского классика XIX века, писателя-реалиста Жозе Мария Эсы де Кейроша хорошо знакомо советскому читателю по его романам «Реликвия», «Знатный род Рамирес», «Преступление падре Амаро» и др.В книгу «Новеллы» вошли лучшие рассказы Эсы, изображающего мир со свойственной ему иронией и мудрой сердечностью. Среди них «Странности юной блондинки», «Жозе Матиас», «Цивилизация», «Поэт-лирик» и др.Большая часть новелл публикуется на русском языке впервые.
Образ Карлоса Фрадике Мендеса был совместным детищем Эсы де Кейроша, Антеро де Кентала и Ж. Батальи Рейса. Молодые литераторы, входившие в так называемый «Лиссабонский сенакль», создали воображаемого «сатанического» поэта, придумали ему биографию и в 1869 году опубликовали в газете «Сентябрьская революция» несколько стихотворений, подписав их именем «К. Фрадике Мендес». Фрадике Мендес этого периода был воплощением духа «Лиссабонского сенакля» со свойственной ему безудержной свободой мысли, анархической революционностью, сатанизмом, богемой…Лишь значительно позже образ Фрадике Мендеса отливается в свою окончательную форму.
Жозе Мария Эса де Кейрош — всемирно известный классик португальской литературы XIX века. В первый том вошли два антиклерикальных романа: «Преступление падре Амаро» и «Реликвия» — и фантастическая повесть «Мандарин».
Сидя на скале острова Огигия и пряча бороду в руках, всю жизнь привыкших держать оружие и весла, но теперь утративших свою мозолистую шершавость, самый хитроумный из мужей, Улисс, пребывал в тяжелой и мучительной тоске…
У меня есть любезный моему сердцу друг Жасинто, который родился во дворце… Среди всех людей, которых я знавал, это был самый цивилизованный человек, или, вернее, он был до зубов вооружен цивилизацией – материальной, декоративной и интеллектуальной.
В издание вошли романы португальского писателя Эса де Кейрош (1845–1900) «Преступление падре Амаро» и «Переписка Фрадике Мендеса».Вступительная статья М. Кораллова,Перевод с португальского Г. Лозинского, Н. Поляк, Е. Лавровой.Примечания Н. Поляк.Иллюстрации Г. Филипповского.
В книгу вошли лучшие рассказы замечательного мастера этого жанра Йордана Йовкова (1880—1937). Цикл «Старопланинские легенды», построенный на материале народных песен и преданий, воскрешает прошлое болгарского народа. Для всего творчества Йовкова характерно своеобразное переплетение трезвого реализма с романтической приподнятостью.
«Много лет тому назад в Нью-Йорке в одном из домов, расположенных на улице Ван Бюрен в районе между Томккинс авеню и Трууп авеню, проживал человек с прекрасной, нежной душой. Его уже нет здесь теперь. Воспоминание о нем неразрывно связано с одной трагедией и с бесчестием…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881—1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В первый том вошел цикл новелл под общим названием «Цепь».
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
В 5 том собрания сочинений польской писательницы Элизы Ожешко вошли рассказы 1860-х — 1880-х годов:«В голодный год»,«Юлианка»,«Четырнадцатая часть»,«Нерадостная идиллия»,«Сильфида»,«Панна Антонина»,«Добрая пани»,«Романо′ва»,«А… В… С…»,«Тадеуш»,«Зимний вечер»,«Эхо»,«Дай цветочек»,«Одна сотая».