Знатный повеса - [12]

— У меня есть мораль, у вас ее нет!

— Да она мне и не нужна, — мягко заметил Синклер. — А вы нуждаетесь в средствах.

Бриджет кипела от злости, не находя нужных слов. Он кивнул и продолжил:

— Вы работаете, но ваш труд не ценят. Со мной же вас ожидают развлечения, и только. Нет-нет, не надо так волноваться! Я ни на чем не настаиваю. Только хочу пояснить, почему вы пленили меня; в уме и сообразительности вам тоже не откажешь. Так что мне было бы приятно общаться с вами во всех отношениях.

— Я знаю, чем вызван ваш интерес, — сказала Бриджет обличающим тоном. — Вы пользуетесь моим незавидным положением в обществе. Тогда, во время бала, вы ни одной леди не предлагали того, что предложили мне.

— О, они, наверное, жаловались на меня. Да?

«Невыносимый человек!» — сердито подумала Бриджет.

— Нет, не жаловались. Зато в один голос говорили, что вы развратник.

— И это единственное, что вас обескураживает? — кротко спросил Синклер.

— Нет!

— Допустим, — продолжал он, будто не слыша ее ответа. — Но если и так, то это не должно вас отпугивать. Разве дело в каком-то слове, в конце концов? Особенно таком, как «развратник».

— Это слово — предостережение для женщины. Под ним подразумевается человек, который… который… — Она старалась подобрать приличное выражение, однако, видя, что ее нерешительность лишь забавляет виконта, осмелилась произнести: — Это мужчина, который имеет много женщин!

— Нет, необязательно. На балу, например, присутствовала по меньшей мере дюжина женатых мужчин, имевших связи с женщинами, которые состояли в браке с другими мужчинами. Поведение этих мужчин, о которых я говорю, считается светским, тогда как меня за то же самое именуют распутником. Но я никогда не флиртую с замужними дамами и не могу позволить себе то же в отношении любой другой леди, кроме упомянутых, предварительно не надев ей кольцо на палец.

Теперь судите сами, кого я могу, как вы аккуратно выразились, «иметь»? Уличных девок или прибегать к услугам определенных заведений? Слишком обыденно и неромантично. Согласитесь, я пытаюсь преподнести вам эту грубую материю поделикатнее. Но ваше лицо становится все краснее. Боюсь, оно и вовсе запылает, если я продолжу. Поэтому не буду особенно распространяться. Да, у меня были любовницы, и в большом количестве. Но любовницы, как известно, обычно принадлежат к низшему классу. Поэтому меня считают распутником.

— Я не из низшего класса! — разгневанно воскликнула Бриджет. — Мой отец — барон в третьем колене, но его отлучили от семьи, когда он женился на моей матери. Но и она не из низов, хотя и была дочерью книготорговца. Не это больше всего страшило род Брикстонов, а то, что она ирландка.

— Вот откуда такой темперамент! — усмехнулся Синклер.

— Отвратительно говорить подобные вещи! Тем более, что это избитый штамп и…

— Помилуйте, я вовсе не хотел вас обидеть. Во мне самом есть частица кельтской крови. Половина моих предков родом из Уэльса.

— О, тогда понятно, откуда такой акцент!

Он рассмеялся:

— Touche[1]. Я родился недалеко от границы. Значит, сошлись два кельта. Видите, у нас с вами много общего.

— В самом деле, мы оба дышим и едим, — парировала Бриджет. — А во всем остальном так же далеки друг от друга, как Ирландия и Уэльс.

Если еще минуту назад она опасалась, что слишком разговорилась, то сейчас расслабилась и от души радовалась шутке. «Всего лишь разговор, — сказала Бриджет себе, — и тот на короткое время». И это обстоятельство, как ни странно, уже начинало вызывать сожаление.

Виконт безмятежно улыбался. Пауза затянулась. Бриджет терпеть не могла молчания. Нужно было чем-то заполнить время до возвращения лодки. Интересно, станет ли виконт смеяться, если завести разговор о погоде?

— Так кто же предлагал вам выйти замуж? — неожиданно спросил он. — Я имею в виду то единственное приличное предложение, о котором вы упоминали. И почему вы его не приняли? Наверняка это было бы лучше, чем развлекать кузину Сесилию. — И, перехватив ее удивленный взгляд, продолжил: — На балу вы сказали, что получали много предложений, похожих на мое, и только одно приличное. Видите, я помню все, что вы говорили.

— Распутникам положено иметь хорошую память, — ворчливо заметила она. — Иначе можно запутаться в именах.

— Это точно! И все-таки почему бы вам не рассказать ту историю? Я подозреваю, что в этом кроется причина трагедии. Я угадал?

— О, вы все туда же! Хорошо, если уж вам непременно хочется знать, то нет. Хотя некоторая связь имеется. Это был молодой человек, с которым мы вместе росли. Когда папу отлучили от его семьи, он переехал жить к маминому отцу. Сначала помогал дедушке в книжной лавке, потом, когда дело прогорело, уехал на север, потому что там ему предложили место преподавателя. Джереми был одним из его учеников. Сын местного сквайра.

— Наверное, лодырь и повеса.

— Нет! — сердито воскликнула Бриджет. — Очень скромный юноша. Мы с ним дружили. Правда, я удивилась, когда он сделал мне предложение. Я считала, что он поступил так потому, что чувствовал себя виноватым. Это собака его матери укусила меня и оставила метку на моем лице. Но Джереми сказал, что я неверно думаю о нем, что он ни на кого, кроме меня, никогда не смотрел.