Знатная леди - [74]

– Прошу вас, не говорите глупостей!

– Какие уж тут глупости! Выходите за меня замуж! А я уж постараюсь оградить вас от таких убийственных зануд, как ваша кузина.

– И это, по-вашему, не глупости? – окрепшим голосом провозгласила она. – Выйти за вас замуж только ради того, чтобы избавиться от бедной Марии? В жизни не слышала ничего более нелепого! Должно быть, вы сошли с ума!

– Нет, разве что влюбиться и означает сойти с ума. А я влюблен, видите ли. После стольких лет найти наконец женщину, которой, как мне казалось, не существует на свете… – Заметив, что она в крайнем удивлении смотрит на него, он воскликнул, горько рассмеявшись: – О боже, как же косноязычно я изъясняюсь! Я заслуживаю того, чтобы вы более никогда со мной не разговаривали, верно?

– Да, – откровенно ответила она.

– Я не мастак произносить гладкие и элегантные речи. И очень жалею об этом! Если бы только я мог найти нужные слова и поведать о том, что творится в моем сердце… – Он оборвал себя на полуслове и быстрыми шагами прошелся по комнате.

– Вам всегда трудно даются гладкие речи? – осведомилась она. – Позвольте в этом усомниться, сэр. В свое время вы должны были произносить их во множестве, если только молва не лжет.

– Вы имеет в виду дам полусвета? Но это же совсем другое дело! – нетерпеливо воскликнул он. – Эта ни к чему не обязывающая связь не пробуждает в мужчине тех же чувств, что и долгая привязанность к единственной женщине на свете, которую он хочет назвать своей женой. – Он вдруг резко остановился и недоумевающе уставился на нее, гневно воскликнув: – Мой Бог, неужели вас задевает то, что у меня частенько были на содержании птички высокого полета?

Столь откровенное признание в своем далеко небезупречном поведении вкупе с его уверенностью в том, что она вполне понимает значение тех эвфемизмов, которые он употребил применительно к своим любовницам, не столько шокировали Эннис, сколько доставили ей удовольствие и уж точно не уронили его в ее глазах. Сравнивая его отношение с поведением своего брата, она не могла не признать, что оно поражает ее своей новизной и свежестью, да и нравится ей куда больше. Как ни странно, но Эннис смягчилась и прониклась к нему симпатией. Невыносимый мистер Карлетон не принадлежал к числу льстецов, восхваляющих невинность незамужних женщин, которой, на самом деле, обладали очень немногие из них, и не соблюдал общепринятые правила приличия, предписывающие джентльмену не упоминать в их присутствии вещи, могущие вызвать краску у них на щеках. Ей это нравилось, но она не видела причины, чтобы вслух заявить об этом. Потому она с самым невозмутимым видом произнесла:

– Ни в коем случае, сэр! Ваша прошлая жизнь не касается никого, кроме вас. Но, если я приму ваше чрезвычайно лестное предложение, ваша будущая жизнь будет касаться и меня, и, рискуя оскорбить вас, должна заметить, что не имею намерения выходить замуж за повесу.

Карлетон, похоже, ничуть не обиделся, а лишь изумился и выслушал ее в признательном молчании. Когда же она умолкла, он стал умолять ее не говорить глупостей.

– Это не делает вам чести, любовь моя! Вы не настолько тупы, чтобы полагать, будто я продолжу вести прежний образ жизни, женившись на вас. Да я бы и сам этого не хотел! Ни один мужчина, которому улыбнется удача назвать вас своей женой, никогда не возжелает другую женщину. И если вы этого не понимаете, ничто из того, что я скажу или сделаю, не убедит вас в обратном.

Она почувствовала, как загорелись у нее щеки, и инстинктивно прижала к ним ладони.

– Вы очень любезны, сэр, но, боюсь, вы глубоко заблуждаетесь! – запинаясь, проговорила она. – Я… я знаю, что меня считают довольно красивой, но…

– Никогда не слышал большей ерунды! – перебил он ее. – «Меня считают довольно красивой…» Надо же! Да вас считают бриллиантом чистой воды, девочка моя! И не говорите, что не знаете этого, потому что я не из тех, кого легко ввести в заблуждение, и предупреждаю вас, что вы набьете на языке мозоли, если попробуете это сделать.

Она улыбнулась.

– Охотно верю! Но попробуйте же и вы, в свою очередь, поверить мне, когда я говорю, что не придаю особого значения своей… ну, пусть будет красоте, за неимением более подходящего слова.

– Другого просто нет, – сказал он. – Я видел многих красоток, но за всю свою беспорядочную и растраченную впустую жизнь я не встречал такой красивой женщины, как вы.

Она попыталась рассмеяться:

– Вы явно не в себе! Думаю, вы влюбились в мою внешность, мистер Карлетон.

– О нет! – без колебаний возразил он. – Ни в ваше лицо, ни в точеную фигурку, ни в ваши изысканные манеры, ни в любое другое из ваших многочисленных достоинств. Нет, я ими восхищаюсь, конечно же, но я полюбил вас не за них, как не могу влюбиться в Венеру Боттичелли[37], как бы я ни восхищался ее красотой.

Брови Эннис сошлись над переносицей, и она искренне нахмурилась, недоумевая.

– Но вы же меня совсем не знаете, мистер Карлетон! Как вы можете говорить так после столь кратковременного знакомства?

– Я и сам не знаю, как такое могло случиться: мне известно лишь, что это случилось. Не спрашивайте, за что