Знать - [3]

— Ну ты загнул…

— Нисколько. Один баран бодается, стадо идет на убой смирно.

— А ты, значит, пастух?

— Нет, такой же баран, как и они. — Рёшик махнул рукой в сторону окна. — Правда, грамотный. А пастухом себя мнит этот самый… Несусвет. И ведет он отару на живодерню.

— Ну так пободайся с ним!

Рёшик сделал вид, что не услышал. Непонятно зачем поставил чайник, выбросил в мусорное ведро банку из-под шпрот. Лёнчик следил за другом, ожидая ответа, а не дождавшись, перефразировал:

— Ладно, с ним не можешь. Вот с этими, на лавочке, разберись!

Мерный кухонный шумок взорвался звоном разбитой чашки. Глядя на нее, горемыку, лежащую в мойке, Рёшик сжал кулак. Обернулся, зло посмотрел на Лёню и молча вышел из квартиры, чуть покопавшись в прихожей.

Ленчик бросился вслед, но у двери передумал и вернулся на кухню. Стал у окна, глядя на лавочку. Спустя минуту из-под козырька появился Рёшик и направился к трем мужикам, которые разговаривали, перекрикивая играющую из телефона музыку.

За несколько метров от двери до лавочки в голове Рёшика пронесся табун мыслей.

«И что я им скажу? Убирайтесь или я вам устрою? А что устрою? Какой вообще смысл в этой браваде? В лучшем случае — пошлют, в худшем — накостыляют… Вот если бы я мог объясняться на их языке, силой, тогда — другое дело. Но сейчас я не справлюсь против трех жлобов, а и мог бы — не стал. Этим мы отличаемся от них. Наша сила — в физической слабости. Мы сильны умом, но им в драке не победишь.

Господи, да мы одинаково пьяные…»

Еще можно было сделать вид, что он подошел по ошибке. Но Рёшик предпочел быструю смерть долгим угрызениям. Иррациональный выбор сделали совместно — благородство и алкоголь.

— И снова здравствуйте, — сказал Рёшик, приподнимая воображаемую шляпу. — Есть дело.

Алик, Валера и третий собутыльник, больше двоих вместе взятых, обратились во внимание.

— Значит так, условие задачи вам в сборник. Час ночи, спящий двор и трое орущих алкашей. Подчеркните лишнее.

Третий молча встал.

— Чё?

В этом вопросе содержалась вселенская обида. Трое благородных идальго удачно завершили день находкой спиртного, вкусили от него и беседуют без рукоприкладства.

Рёшик инстинктивно сделал полшага назад, но вернулся на прежнее место.

— Говорю, вы мешаете людям отдыхать.

С лавочки поднялись Алик и Валера. Просто встали, не изменившись в лице и, быть может, не имея в мыслях ничего плохого. Но Рёшику стало страшно. Вот сейчас они изобьют его до инвалидности, и все в мире останется, как прежде. Только дерзкий смельчак будет коротать век в кресле-каталке, а о его подвиге никто не узнает.

Впрочем, нет.

Вон, из окна третьего этажа подсматривает соседка; на балконе пятого огонек сигареты; из кухни на седьмом кто-то высовывается; Ленчик наверняка смотрит в ожидании своей правоты. А главное — сам Рёшик давно хотел проверить себя в подобной ситуации.

— Значит так, — он провел взглядом по троице и остановился на безымянном громиле. — Ты, значит, главный?

Алик и Валера переглянулись, посмотрели на третьего. Кто главный, им не приходило в голову выяснять. Зато громила сделал шаг вперед и распрвил плечи.

— Н-ну.

— Отскочим — побормочим?

Рёшик развернулся на пятке и пошел в сторону затерявшейся среди деревьев детской площадки. Здоровяк ухмыльнулся, размял шею и нетвердой походкой запетлял следом. Оба скрылись в сумраке, тут же погасли фонари, которые оставляли призрачную надежду соседям увидеть происходящее.

Остановились возле вкопанных покрышек.

— Значит так, — прошептал Рёшик. — Я тебе сейчас дам.

Полушепот и тон, которым было сказано, насторожил громилу. «Вдруг этот додик притворяется, а на самом деле возьмет сейчас и уложит лицом в обоссаный песок? Как потом пацанам в глаза смотреть?»

Громила принял подобие боевой стойки и, насколько позволил организм, сделал несколько предупредительных махов рукой.

— Ну, давай…

Рёшик поморщился, как бы отражая вымышленные удары.

— Ты не понял. Я дам тебе полтинник, и вы исчезнете с лавочки.

Они смотрели друг на друга, пока до громилы не дошел смысл сказанного. Потом оба улыбнулись. Рёшик протянул мятую купюру. Противник подержал бумажку над головой на вытянутой руке, будто хотел рассмотреть водяные знаки. Но в темноте на таком расстоянии и купюру-то видно было с трудом. Тем не менее, громила остался доволен.

Первым к подъезду вышел Рёшик и спокойно подошел к двери. Из тени детской площадки донесся голос здоровяка:

— Мужики, уходим!

Ничего не понявшие мужики медлили, но, в конце концов, встали с лавочки и побрели в ночь. На правах победителя Рёшик задержался перед подъездом, якобы высматривая, не оставил ли враг после себя мусор. Как бы невзначай скользнул взглядом по окнам — только старушечье лицо в проеме на третьем. Нарочито медленно триумфатор подошел в подъезд.

На пороге квартиры его встретил растерянный Ленчик. Прошли на кухню, махнули по стопочке, отдышались. Телевизор показывал канал «Оупенинг», шла передача про индийских обезьян: два самца сошлись в бою за альфа-статус.

— Слушай, ну ты молодец… не ожидал, если честно. Извини, был неправ. Ты что, боксом раньше занимался? Или борьбой?

— Без драки обошлось, — отмахнулся Рёшик, — внушил человеческим языком.