Знания древних о северных странах - [21]

Следует думать, что Стефан Византийский и некоторые другие авторы сохранили значительную часть тех племенных наименований и той топонимики, которая фигурировала у Гекатея. Известны также некоторые конкретные детали, характеризующие представления Гекатея о Скифии. Так, мы знаем через Аммиана Марцеллина, что Черное море на ионийских картах изображалось в виде составного скифского лука, тетиву которого символизировало малоазийское побережье. Что же касается до северных берегов Черного моря, то, поскольку об этом позволяют судить сохранившиеся фрагменты, Гекатей знаком с Кавказским берегом и с Боспором Киммерийским значительно лучше, нежели с западным и северо-западным побережьями. На кавказском берегу он показывает почти все те племена, что и позднейшие периплы; кораксы, колы, колхи, мосхи, матиены, бехиры, дизеры, макроны, мары, тибарены, моссиники и халибы.[7]

Быть может, впервые Гекатей называет Кавказские горы, которые у него фигурируют, видимо, наряду с Рипейскими горами, изображенными на севере, тогда как Кавказ занял свое место между Черным и Каспийским морями. Далее, ему прекрасно известен азиатский Боспор: он называет Фанагорию и остров Фанагора, также Апатур и Гермонассу и племена синдов, иксибатов и дандариев. Следует думать, что во времена Гекатея Боспор Киммерийский был колонизован и заселен преимущественно в его таманской части, наименование же Керченского полуострова "Скалистым", или "Диким" Херсонесом (Χερσόνησος τρηχέη) у Геродота должно быть отнесено за счет Гекатея, как и неосведомленность Геродота о Пантикапее, который в его время был уже цветущим городом.

Гекатей прекрасно знает Фракию, не только береговую ее часть, но и внутренние области между Гемом и Истром. Он называет ряд племен внутренней Фракии: бантии, датилепты, дисоры, энтрибы, ксанты, трисплы, котррых более поздние авторы не упоминают, вследствие чего невозможна и их ближайшая локализация. Границей Европы и Азии у Гекатея служит Фасис, но локализация этого наименования была у него недостаточно определенной или такой же двойственной, как и локализация имени Гипанис, породившая у позднейших географических писателей много и поныне еще окончательно не всегда разъясненные недоразумений.

Вследствие того, что от "Землеописания" Гекатея сохранились хотя и многочисленные, но ничтожные по размерам фрагменты, называющие преимущественно лишь отдельные географические имена, восстановление более общей картины северных стран, по Гекатею, является целом весьма проблематичным и трудным. Кое-что может быть получено из геродотовой критики ионийских географических представлений, кое-что угадывается в его позитивном изложении, и, однако, всего этого оказывается недостаточно. Известной заменой этой утраченной навеки общей картины причерноморских стран, начертанной некогда Гекатеем, могла бы, может быть, служить та художественная периэгеса окраинных областей Вселенной, которую влагает в уста Прометея Эсхил. Она, с одной стороны, отражает, несомненно, как мы это показали выше, мифико-географическую картину, построенную в периэгесе Аримаспеи Пс. Аристея, с другой же - она отражает взгляды и представления Гекатея, старшего современника Эсхила, географическая схема которого оказала глубокое влияние на многие поколения не только ученых писателей, но и художников.

Схематическая и с историко-географической точки зрения весьма отвлеченная картина Северного Причерноморья, набросанная Эсхилом, заслуживает тем не менее самого пристального изучения в надежде на то, что из нее могут быть почерпнуты какие-либо данные для реконструкции древнеионнйских географических представлений, а также, может быть, и для расшифровки представлений более поздних, но основанных на возникших еще в ионийскую эпоху недоразумениях, не поддающихся пока что вразумительному истолкованию.

Описание северных и иных стран, которое дает Эсхил в "Прикованном Прометее",[8] довольно смутно, и путь, проделанный бегущей от преследования Геры Ио, сбивчивый. Поэт ведет ее по направлению к солнечному восходу - сначала к скифам, потом к халибам и, наконец, приводит ее к реке "Буйной" (ϓβριστής), вдоль которой он ее заставляет идти до самых истоков у кавказских снежных вершин. Перевалив через них, Ио поворачивает к югу и, пройдя через земли скифских амазонок, которым впоследствии надлежит переселиться к реке Термодонту, достигает Киммерийского перешейка у Меотийского пролива. Покинув Европу, Ио переправляется в Азию, сообщив этим своим действием проливу имя Боспора. В другом месте Эсхил (ст. 427 слл.), еще более суммарно очерчивая путь Ио, сообщает о том, что ее страдания оплакивают колхидянки, скифы у Меотийского озера и народ Аравии, жилища которого расположены близ Кавказа.

Чтобы разобраться в этой весьма необычной географической обстановке, необходимо представить себе, что Эсхил перенес по каким-то причинам значительно к западу Кавказ, а вместе с ним и некоторую прикавказскую номенклатуру, в частности имя халибов, локализовавшихся Гекатеем в юго-западном Закавказье. И Кавказ, и вытекающая из его горных вершин река "Буйная" оказываются на европейской (в античном понимании этого слова) территории, т. е. на западном берегу Боспора Киммерийского.