Представим себе аппарат, оснащенный квадратным парусом следующих размеров: длина стороны — 100 метров, масса — 200 килограммов, что вполне реалистично. Уже через год этот корабль разгонится до 16 километров в секунду, через десять лет — до 160 километров в секунду. Продолжая этот умозрительный полет, заметим, что через сто лет скорость парусника возрастет до 1600 километров в секунду. В конце концов он практически достигнет световой скорости.
…Окрестности Солнечной системы давно забыты. В таком темпе немудрено и покинуть пределы Галактики. Но когда это произойдет? И будет ли старт этой экспедиции тоже дан в XXI веке? Быть может, на исходе столетия кто-то из славной семьи Пикаров замахнется и на новый рекорд.
Солнце ему поможет! Поможет нам всем! Все-таки мы родились под счастливой звездой!
* * *
Деньги решают не все!
В беседах с журналистами Пикар не раз объяснял мотивы своего, казалось бы, авантюрного предприятия. Мы предлагаем нашим читателям фрагменты интервью, данных им немецким изданиям Wirtschaftswoche и Suddeutsche Zeitung.
Ваш дед был первым, кто поднялся на летательном аппарате в стратосферу. Ваш отец установил рекорд погружения на батискафе. Как расти ребенку в такой семье?
Бертран Пикар: У меня всегда были яркие образцы для подражания. Но мне казалось совершенно нормальным то, что делали и дед с отцом, и все мои друзья — аквалангисты, астронавты, исследователи, хотя они и брались за невозможные вещи.
О чем говорили Пикары за обеденным столом?
Б. П.: С отцом я разговаривал о науке и изобретениях. Он объяснял мне, как строить подводные аппараты. В то же время моя мать очень много говорила со мной о духовности, психологии и философии. Это были два противоположных полюса, но оба притягивали меня. Мне потребовалось немало времени, чтобы совместить в себе то и другое.
А помните ли вы своего деда?
Б. П.: Мне было четыре года, и потому у меня не осталось особых воспоминаний о наших беседах, но мне врезались в память истории, связанные с ним и Марией Кюри или Альбертом Эйнштейном.
Например?
Б. П.: Когда Эйнштейн обнародовал свою теорию относительности, многие говорили, что она ошибочна. Мой дед знал Эйнштейна, тот был его научным руководителем. Итак, дед поднялся в небо на аэростате, провел эксперимент для Эйнштейна и доказал, что его теория справедлива. Эйнштейн был благодарен ему всю жизнь (Огюст Пикар, в частности, занимался проверкой гипотезы о постоянстве скорости света. — А.В.).
У такой знаменитой семьи, наверное, немалое состояние?
Б. П.: Я не получил никаких денег от своей семьи — зеро, ноль, совершенно ничего.
Вообще ничего?
Б. П.: Именно так. У моего отца не было ничего. Он не скопил никаких богатств. Люди же думают: если человек знаменит, у него наверняка куча денег. Неправда!
Между тем ваш проект оценивается почти в 65 миллионов евро. Почему так дорого?
Б. П.: 42 миллиона ушло на изготовление опытного образца. Еще 22 миллиона потребуется на строительство того самолета, на котором мы и совершим кругосветное путешествие.
Но вы сами получаете зарплату, участвуя в проекте?
Б. П.: Нет. Я не хотел бы, чтобы люди думали, что я интересуюсь возобновляемыми источниками энергии только потому, что хочу заработать на этом. Нет, я взялся за этот проект потому, что убежден в его важности.
Как вы думаете, подобный самолет найдет когда-либо широкое применение?
Б. П.: Когда в 1927 году Чарлз Линдберг пересекал Атлантический океан, он был один на борту, а самолет был заполнен под завязку топливом. Тогда все говорили: «С ума сойти! Если мы захотим отправиться в США, нам что, надо всем выучиться на летчиков и купить себе по самолету?» Прошло 25 лет, и уже в самолетах, пересекавших Атлантический океан, сидели десятки пассажиров. Конечно, сейчас, когда ты летишь в машине, на борту которой размещены аккумуляторы массой в 400 килограммов, можно взять с собой на борт всего одного пассажира — второго пилота. Но кто знает? Может быть, через четверть века появятся другие технологии, и тогда на борт самолета, приводимого в движение солнечной энергией, поднимутся сотни пассажиров. Нам нужно приоткрыть дверь, чтобы понять, что находится по ту сторону.
Применение альтернативных источников энергии зачастую связано с дополнительными расходами. Люди лишаются привычного комфорта, скорость передвижения падает. Вы разве не думаете о том, что мало кто согласится на подобные жертвы?
Б. П.: К сожалению, многие видят в альтернативных источниках энергии угрозу привычному для них комфорту. Они не хотят себя ни в чем ограничивать. Долгое время партии «зеленых» во многих странах мира внушали людям именно негативные эмоции: «Вам надо чем-то пожертвовать, чтобы защитить окружающую среду». Мы же хотим внушить людям позитивный настрой. Мы намерены показать, что самое удивительное, самое увлекательное, что предстоит совершить в XXI веке, — это научиться экономить энергию. Иначе наши потомки будут жить не лучше нас, а хуже, чем мы. Выбора тут нет.
Вы думаете, можно примирить интересы экологии и экономики?
Б. П.: Конечно. Нынешний финансовый кризис вызван нашей близорукой политикой. Вся мировая экономика основана сейчас лишь на бездумном, расточительном потреблении природных ресурсов. Единственная возможность надолго избавиться от череды финансовых кризисов и действительно повысить уровень жизни — это сделать упор на широкое развитие экономичных технологий. Вместо того, чтобы платить пособия безработным, чтобы они сидели дома и пребывали в депрессии, надо научить людей строить солнечные электростанции, геотермальные фабрики и биотопливные установки. Именно это сделает любую страну в перспективе богатой.
