• передел собственности, наезд и шантаж (в том числе и на инновационные компании, прежде всего небольшие, которые перед произволом абсолютно не защищены) являются будничными, и никакой управы на них в ближайшее время не предвидится (как это было со всей откровенностью констатировано в ряде докладов и выступлений в дискуссиях);
• в стране отсутствуют технологи и инженеры, способные воплощать в производство инновационные замыслы на уровне требований XXI века, — в этой обстановке никакой инновационной экономики быть не может. Сколько ни тверди о необходимости ее создания и кому ее создание ни поручай.
Изменение не одной, а всех указанных выше компонент инновационного климата на максимально благоприятствующие инновациям абсолютно необходимо. Никакой заинтересованности в этом, положа руку на сердце, в кругах, от которых зависит хоть что-то, в РФ нет. Жизнь элиты мила и приятна. В персональных беседах КАЖДЫЙ чиновник, с которым я общался за последние годы, человек симпатичный. Прогрессивный и все понимающий. Однако по своей функции и каждодневной практике он делает прямо противоположное тому, что сам же а) с трибуны и б) в частных беседах считает интересами Родины. При этом провозглашаемое во всеуслышание и за, так сказать, рюмкой чая, как правило, совпадает (тоже своего рода визитная карточка эпохи, вселяющая, казалось бы, оптимизм), но ни в какой мере не с реальными действиями (а это до того грустно, что безысходнее некуда).
Что надо делать, всем приблизительно ясно. Для этого требуется не полет к туманности Андромеды, а всего лишь стать нормальной страной, не хуже десятков прочих. Но именно этого на уровне каждой конкретной структуры, повязанной «неформальными связями» (читай: коррупцией, переделами собственности и другими суверенными прелестями), не происходит и произойти не может, так как изменять ситуацию имеется не желание, а, так сказать, антижелание. Вертикаль власти превратилась в иерархию банд, познать, что происходит в которых, не могут ни силовые органы, ни премьер-министр, ни президент — каждая из них непознаваема и закрыта, чем в действительности занимается и в чьих интересах действует конкретный чиновник, сплошь и рядом не знают ни начальник чиновника, ни его подчиненный. При этом признание полной беспомощности создания чего-либо конкурентоспособного на мировом рынке странным образом сочетается с национальной спесью — вот уж воистину шизофрения в самом что ни на есть классическом клиническом определении этой болезни, проявляющаяся в одной из наиболее острых форм во время встреч инноваторов, подчас во время одного и того же доклада.
В реалиях современной российской действительности призывы правительства (абсолютно правильные и обоснованные) сделать экономику инновационной (альтернативой чему, как совершенно правильно говорится во всех кулуарах, во всех курилках и со всех трибун, является распад державы, а может быть, даже исчезновение оной с географических карт) напоминают решение группы мужчин, выброшенных на необитаемый остров, родить ребенка. Решить-то можно и призвать можно, но вот беда: для выполнения каждого из упомянутых выше решений нет немаловажного компонента. Без которого реализация решений и воплощение призывов в реальность невозможны.
Ну, и какие же выводы могут быть сделаны из сказанного и произошедшего? Первый, что пришла пора делать не выводы, а оргвыводы, перейти от слов к делу, которое словам не противоречит, а соответствует. Если для класса тех, кто принимает решения в России и от кого что-то зависит, приятность их собственной жизни дороже интересов страны (последние в сложившихся реалиях, как правило, диаметрально противоречат первым), Россия скатится не в третий, а в тридевятый мир. Для того чтобы вывести державу с мощной научно-культурной традицией и одним из самых образованных населений в мире на передовые позиции не только в инновационном, а вообще в каком-либо производстве, необходимо, чтобы интересы Родины в головах тех, кто принимает решения, возобладали над удовольствиями личного каждодневного пребывания на этой земле, обеспечиваемыми взятками, «законами с коррупционной составляющей» и другими особенностями национального бизнеса и национального бытия. Или-или. Вот такая дилемма.
Ученые и инженеры в России не народятся как минимум до тех пор, пока уважение к созидателю не станет не меньшим, чем к чиновнику, который распределяет. Стране необходимо приложить целенаправленные усилия для возникновения молодежи, отличающейся от той, которая, преисполненная энергии и уверенности, задает тон сегодня. Способной не шустрить и не перераспределять, а созидать. Состоящей не из менеджеров широкого профиля с английским, а профессионалов с этикой и моралью. Такая программа должна быть наиприоритетнейшей для правительства и страны. И поручать ее координацию следует не тем, кто продемонстрировал талант выполнять указания, строить молодых граждан обоего пола в ряды и выводить их на улицы (ибо стоя по команде «смирно» и маршируя, не создашь не только компьютера или шкафа, а даже строевого устава не выучишь), а тем, кто обладает талантами созидателя. Необходимо, чтобы на каналах телевидения, транслируемых на всю страну, показывались программы, требующие умственного напряжения, а не умственного расслабления. И — что столь же немаловажно, — чтобы быть созидателем было выгоднее, чем распределителем и шустряком. Это как минимум. Детали программы создания в России поколения созидателей должны обсуждаться в правительстве, Думе и всем народом. Но то, что стратегическая переориентация молодежи с распределения на созидание не только для возрождения, но и вообще для сохранения России на географических картах, абсолютно необходима, не вызывает никакого сомнения.
