Знание-сила, 2009 № 08 (986) - [8]
В 2001 году группа принстонских исследователей применила сканирование для изучения моральных решений людей. Испытуемым предлагалось мысленно выбрать один из двух способов остановить мчащуюся в пропасть повозку с пятью пассажирами — оттолкнуть ее на тротуар, где она убьет стоящую там старушку, или толкнуть ту же старушку под колеса, чтобы затормозить повозку. При устных опросах люди преимущественно выбирали первый вариант, и ученых заинтересовало, чем определяется этот выбор, ибо с точки зрения разума оба сценария выглядели равно «аморальными». Проведя сканирование, они обнаружили, однако, что при размышлении над вторым сценарием у подопытных активизируются (как говорят — «вспыхивают») те участки мозга, которые обычно вовлечены в такие эмоции, как печаль, страх и другие неприятные возбуждение, но не «вспыхивают» те (лобные доли), что связаны с рассуждениями и решениями.
Вывод казался очевидным: отвергнуть второй сценарий человека побуждают эмоции; когда разум затрудняется с моральным выбором, этот выбор определяют глубинные, неосознаваемые и необъяснимые эмоциональные предпочтения. Но увы — как оказалось позднее, те участки мозга, которые «вспыхивали» в эксперименте, связаны не только с неприятными эмоциями, но также с памятью и языком, то есть их возбуждение в ходе размышлений над выбором еще не означает, что дело в эмоциях — они могли вспыхивать и потому, что мозг вполне «рассудочно» рылся в памяти в поисках какой-нибудь «эмпирической» опоры для выбора (и, вполне возможно, там ее и находил).
Тем не менее упрощенно однозначный вывод авторов («в пользу» эмоций) был широко разрекламирован прессой и наверняка повлиял на многих людей, убеждая их во «всесилии» нейро-имиджинга, который «все насквозь видит». И нынешние, все более расширяющиеся попытки использовать его в самых разных направлениях, но с одной и той же коммерческой целью, спекулируют теперь на этой репутации. Вот почему серьезные исследователи объявляют сейчас одной из главных задач в своей области скорейшее, беспристрастное и глубокое изучение как подлинных возможностей, так и реальных ограничений этого нового способа исследования мозговых процессов. Только так, говорят они, можно будет поставить заслон на пути коммерциализации науки.
ГЛАВНАЯ ТЕМА
Конец фундаментальной науки?
В обсуждении перспектив фундаментальных исследований в последнее время стал заметен очень неортодоксальный поворот темы.
Автор этого нового и буквально скандального подхода к серьезной академической проблеме Джон Хорган — его книга «Конец науки (взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки)», вышедшая в 1996-м, несколько лет назад была издана и по-русски, — заявил: мы переживаем закат фундаментальной науки. Все самое интересное и значимое — не будущее Большой науки, но ее славное прошлое.
Все современные ученые — «в списке опоздавших». Им «приходится мириться <…> с законом тяготения Ньютона, теорией естественного отбора Дарвина и теорией относительности Эйнштейна». «Дальнейшие исследования не дадут великих открытий или революций, а только малую, незначительную отдачу».
В ответ на такую пессимистичную идею можно было бы просто улыбнуться и промолчать: мало ли какие безумства случаются в мире? Но это — заявление человека, весьма искушенного в вопросах развития научного познания. В период выработки своей бунтарской позиции Хорган работал в уважаемом журнале Scientific American, где в числе прочего интервьюировал именитых ученых. Его взгляд на развитие фундаментальной науки формировался в личных беседах с ведущими исследователями ХХ века — это подробно описано в его теперь уже широко известной книге.
Да, это не делает заявление Хоргана бесспорным. Но удивительно, что разговоры даже с признанными научными авторитетами не убедили автора идеи «конца науки» в том, что самое интересное и значимое в фундаментальных исследованиях еще впереди.
Относительно недавно в журнале Discover появилось интервью с Хорганом в связи с десятилетием выхода его эпатажной книги.
Журнал просил автора уточнить: не отказался ли он от своей идеи за десять минувших лет? Выяснилось: несмотря на жесткую критику — нет.
Как бы, однако, в пылу неприятия идеи «конца науки» не потерять и разумного содержания поднятой темы. Тем более что книга вызвала международный резонанс. Она влияет и на политиков, планирующих бюджет науки, и на налогоплательщиков, которые этих политиков выбирают.
Первые отклики появились и в России. Но все же декларация Хоргана пока не очень известна российским исследователям, не обсуждалась как следует и не оценивалась. Так рассмотрим же его позицию и аргументы, как обосновывается идея «конца науки», и прокомментируем ее с помощью наших известных ученых.
Джон Хорган и конец науки
Александр Крушанов
>А.А. Крушанов — доктор философских наук, Институт философии РАН.
Надо признать: наука сегодня может гордиться большими достижениями. «Исследователи уже составили карту нашей физической реальности, от микрокосма кварков и электронов до макрокосма планет, звезд и галактик. Физики показали, что всей материей управляет несколько основных сил: сила притяжения, электромагнетизм, а также сильные и слабые ядерные силы».
