Знание-сила, 2009 № 01 (979) - [10]
= если вы познакомились с какой- то неоднозначной проблемой (или, может быть, ваш проект вообще связан с неоднозначной проблемой), как вы отличали факты от мнений?
= как вы решали, какой материал использовать, а какой — нет?»
Английским школьникам рекомендуется и таблица экспертных оценок, с помощью которой можно оценить надежность тех или иных заявлений, сделанных учеными в средствах массовой информации.
По-моему, таким требованиям — в идеале — стоило бы соответствовать и нарративному изложению сюжетов современной науки вообще.
Ну и, наконец, заметим, что тема нарратива в становлении научного знания стала одной из сюжетных линий очередного романа-фэнтези Терри Прэчетта из известной серии о «плоском мире» (discworld). Этот роман — посвященный науке «плоского мира» — Прэчетт написал уже не один, а в соавторстве со специалистами по естественным наукам. В фантастическом «плоском мире», который там описывается, процессы и явления определяются не столько законами природы, сколько присутствием всюду в этом мире элемента нарративиума. Абстрактное там становится реальным, поскольку присутствие нарративиума предполагает, что все происходит «в полном соответствии с нарративным императивом».
В эксперименте, который ставят живущие в этом мире мудрецы, рождается новый, «круглый мир» (round- world). Фактически мудрецы наблюдают в эксперименте рождение Земли и возникновение жизни. Эти процессы подчиняются законам Природы (а не нарративному императиву), и еще одной сюжетной линией становится рассказ об этих законах. Прэчетт подчеркивает, что в «круглом мире», казалось бы, нет элемента нарративиума, который определяет все процессы и явления в мире «плоском», «желания людей не проявляются в устройстве мира и вселенная не состоит в рассказе истории. <...> Таков традиционный взгляд на науку круглого мира».
Этот взгляд, однако, «не учитывает многое из того, что действительно способствует формированию научных представлений об окружающем мире. Наука не существует исключительно в абстракции, она создается и поддерживается людьми». Люди выбирают то, что их интересует и что они считают значимым, и весьма часто то, о чем они думают, нарративно. Прэчетт особенно выделяет роль статистики в нарративном описании событий — ведь в основе статистического исследования лежит вполне определенная выборка статистически анализируемых событий, решение же о том, какая именно выборка станет предметом статистического исследования, принимает сам исследователь. «Человеческий мозг, — пишет Прэтчетт, — постоянно пребывает в поисках паттернов и концентрируется на тех событиях, которые кажутся ему существенными, вне зависимости от того, являются ли они таковыми в действительности».
Рецензент журнала New Scientist назвал свой материал о книге Терри Прэчетта «Narrative drive». «Нас, — полагает он, — следует именовать Pan narrans[* Что-то вроде «всерассказывающие» — от греческого «pan» — «все».], поскольку умение рассказывать позволяет очень многое объяснить в человеческой культуре».
Да, наши отношения с нарративами весьма непросты и многогранны. Иногда их авторы — мы, а иногда — аудитория, для которой они создаются. Но во всяком случае, нарративиум — неотъемлемый элемент не только нашей науки и нашего образования, но и нашей жизни и, несомненно, нашей картины мира. И это надо учитывать.
Соблазнение знанием
Иногда кажется, что современное телевидение и современная наука — вещи безнадежно несовместные. В самом деле, возможны ли между ними сколько-нибудь серьезные отношения сейчас, когда наука по степени сложности бесконечно далека от уровня повседневного понимания и едва ли не любая попытка говорить о ней общечеловеческим языком — в том числе и телевизионным — неминуемо ведет к грубым упрощениям? Но разве от этого задачи просвещения становятся менее актуальными? Скорее уж, пожалуй, наоборот.
Обо всем этом мы говорим со Львом Николаевым — президентом и художественным руководителем телекомпании «Цивилизация». Физик по образованию и просветитель по многолетнему опыту работы, он пережил несколько эпох истории отечественного телевидения вообще и просветительского — в частности. Он начал работать на телевидении еще в конце пятидесятых, с 1973-го по 1986 год вместе с С.П. Капицей делал программу «Очевидное — невероятное», с 1989-го по 1996-й — программу «Под знаком «Пи»». С 1998 года Лев Николаев — автор и ведущий программы «Цивилизация», а с 1999-го — программы «Гении и злодеи уходящей эпохи» (теперь — просто «Гении и злодеи»). По его сценариям сделано около 100 фильмов для кино и телевидения. Механизмы совмещения внутринаучных смыслов с общекультурными он представляет себе, надо полагать, как очень немногие.
— Лев Николаевич, как вы думаете, сохранились ли у сегодняшней науки какие-то общечеловеческие смыслы и совместимость с общекультурной картиной мира? И возможно ли это как-то пересказать для непрофессиональной аудитории, да еще и в зрительных образах?
— Наука стала сложной уже очень давно, и рассказывать о ней было непросто еще во времена СССР. А сейчас — тем более.
