Знание-сила, 2006 № 09 (951) - [2]
• В опытах над кроликами исследователи добавляли в околоплодные воды лимонный ароматизатор. Когда крольчата появлялись на свет, они стремились сосать все, что пахло лимоном, скажем, спину крольчихи, которую намеренно смачивали лимонным соком. Подобные опыты убеждают, что и с человеком бывает то же — еще в животе матери он приучается к определенным вкусам и запахам, которые, словно высший закон, подчиняют и завораживают его; он ищет и любит их всю жизнь, приходя в восторг от таких пустяков, которые лишь ему кажутся самыми главными вещами на свете.
• Так, исследование, проведенное в одной из клиник Южной Германии, показало, что дети женщин, которые в период беременности часто добавляли в пищу корицу, впоследствии сразу успокаивались, когда им давали понюхать пакетик с корицей.
Слух формируется на месяц раньше, чем обоняние, — на двадцать четвертой неделе. Последние три месяца, проведенные в своей мировой Пещере, ребенок, как магнитофонная лента, записывает все звуки, издаваемые загадочными горними силами, живущими за стеной, силами, которые «по произволу гневаются или даруют благодать» (О-Шпенглер).
Г. Климт. «Надежда». 1903
Он ясно слышит голос матери, монотонные удары ее сердца, ее дыхание, веющее ветерком, раскаты крови в ее венах, ворчливые, как — он потом узнает и вновь полюбит этот звук! — морской прибой. «Жить в материнском животе, — полемично пишет немецкий педиатр Михаэль Хертль в своей книге „Мир нерожденного ребенка“, — так же шумно, как на автостраде, но ребенка, похоже, это мало волнует». Наоборот, он внимательно прислушивается к тому, что происходит снаружи, ощущает, как неведомые божества повсюду обнаруживают себя, наполняя его «тюрьму» отзвуками. На любые новые шумы он реагирует движениями рук и головы, он мигает, его сердце сильнее бьется. У него обостренная чувствительность к звукам.
• В эксперименте, который проделал Энтони Декаспер из Северокаролинского университета, беременные женщины, находившиеся на 32 — 37-й неделе, громко читали вслух рифмованные стихи. Вскоре их будущие дети начинали реагировать на рифмы, которые им еще не доводилось слышать. Когда звучало незнакомое слово, они напрягали внимание, их сердце чаще билось.
Многое из услышанного в те месяцы дети припоминают и после рождения. Например, новорожденные радуются, когда им прокручивают магнитофонную запись голоса матери. Этот тембр, сопровождавший их в первой жизни — той жизни, что оборвалась, едва вспыхнул свет, — теперь легко успокаивает их, как знакомый и потому надежный ориентир в огромном и непонятном мире («том свете»), где они оказались, родившись — начав свою вторую жизнь.
Находятся и другие родные звуки. Если снаружи, за стенами Пещеры, часто звучит одна и та же гармоничная мелодия — например, музыкальная заставка сериала, который любила смотреть мать в последние месяцы беременности, — она запоминается малышом. В его памяти соединяются звуки музыки и чувство покоя. Впоследствии, перебравшись в мир другой и став человеком, при звуках этой мелодии — нет, он ничего не вспомнит! — ему станет отчего-то спокойнее. В этом мелькающем, хаотическом мире, на который только и можно реагировать, что криком, ему почудится —вроде бы непонятно с чего — какой-то островок покоя. Музыка, словно незримая крепость, окружит его.
«Исследования мозга однозначно показали, что еще задолго до рождения дети способны учиться, — пишет в своей книге Геральд Хютер. — Они собирают сведения об окружающем их мире. Итак, все, что умеет новорожденный, все таланты, с которыми он появился на свет, он тем или иным образом отшлифовал еще в материнском животе».
Все, что умеет... Все таланты... Как туг не вспомнить давние вопросы, на которые пока нет убедительных ответов! Почему я такой, какой я есть? Потому что во мне, как в модели для сборки, заложена инструкция — памятный порядок генов, по которому я собран весь, от ногтей до волос? Или мое естество определила среда, как повелось считать вслед за эпигонами дарвинизма? Или на мои пристрастия и антипатии, ум и характер так повлияла моя предыдущая жизнь, длившаяся девять месяцев, — жизнь, которую я провел в материнском животе?
Эксперименты, проделываемые над животными, и впрямь доказывают, что млекопитающие (мы, мы!) получают важные задатки поведения в те месяцы, когда их вынашивают. Например, если эмбрион, взятый у флегматичной мыши, пересадить самке, отличающийся беспокойным поведением, то родившийся мышонок будет вести себя под стать приемной матери. Что же заставляет его проникнуться тревогой? У матери, вынашивавшей его, постоянно менялся пульс. Так организм мышонка настроился на хаотические перемены. Их тревожное ожидание стало образом его жизни. Он волновался, суетился, его организм не был приспособлен к размеренной, спокойной жизни.
Мы должны понять, что материнский живот — это особая экосистема, обитатель которой так же подвергается действию самых разных факторов, как и обитатель любой экосистемы. Необычно разве что одно: зародыш является единственным животным, населяющим этот мирок. Этот эндемик затерян в своей пещерке, как особь, случайно попавшая на необитаемый остров.
