Знание-сила, 2005 № 12 (942) - [50]
Ничтожные адмиралы, эти жалкие лодочники, не обеспечили самую малость, которую от них ждали, — переплыть эту лужу Ла-Манш. Лужайки меж речкой Твид и речкой Слей к так и не узнают манер французского мародера. Тем хуже для страны лавочников — она будет разгромлена в Индии, шейте запасные башмаки, солдаты, скоро пойдем туда, но дату уточним позже.
Что всегда отличало его манеру сражаться, так это то, что его солдаты ходили всегда много и быстро. Еще бы, если не ходить много и быстро, есть опасность не успеть завоевать мир! Уже в эту, Аустерлиикую, кампанию его солдаты с удивлением отмечали: наш Император воюет по-новому, не пушками и ружьями, а нашими ногами. И правда, Ульмская катастрофа "несчастного генерала Мака" была достигнута по большей части маневрированием, без генерального сражения перестала существовать армия без малого в сто тысяч людей! Это выглядело по-французски элегантно. Недаром через несколько лет венский свет и полусвет собирался на близлежащих к австрийской столице холмах, дабы не пропустить очередное зрелище, которое демонстрировал им гениальный военный художник — свои сражения под Асперном — Эсслингом и Ваграмом. Венские холмы в пору было абонировать, как театральные ложи: талант Наполеона был ничуть не меньше талантов, к которым австрийцы были привычны и имели вкус — Моцарта, Бетховена, Паганини... В нужных местах венцы аплодировали, девушки-цветочницы предлагали букетики публике, а торговцы развозили прохладительные напитки.
"Я свел все военное искусство к стратегическим маневрам, что дало мне преимущество перед моими противниками". Его маневры иногда производили более сильное впечатление, чем его генеральные сражения. И перенимать старались. Но кому удалось бы сравняться с Шекспиром, перенимая его манеру писать?
"Почти никогда не давал я подробных наставлений моим генералам, я просто приказывал им победить". Наполеон доверял своим маршалам. "Мне не нужно говорить, что вам следует сделать". — с такими словами Наполеон посылает Сульта в атаку на Праценские высоты.
Тактикой Наполеон занимался мало. Понимая национальный дух французов, он никогда не пытался навязать своим солдатам дисциплину, порядок и единообразие в немецком духе. Пусть воюют так, как привыкли, пусть реализуют свой порыв к победе так, как считают для себя наиболее подходящим. Наполеон никогда не сковывал творчества своих подчиненных, подчищая их огрехи только в самых очевидных случаях. Воевали французы при нем по только слегка подправленным в республиканские годы уставам еще приснопамятной королевской армии.
Фирменным изобретением Наполеона, которое он опробовал в Аустерлицком сражении, были вольтижеры. Всегда во всех армиях существовали отборные отряды. Это были гвардии, охраняющие жизнь своих монархов, а также гренадеры в пехоте и кирасиры в кавалерии, куда брали самых лучших, самых умелых, самых сильных и самых рослых солдат. Наполеон первым обратил внимание, что отличные солдаты встречаются и среди малорослых, и стал формировать в каждом батальоне вторую отборную роту, помимо гренадерской, роту юрких, смышленых невысоких стрелков- вольтижеров.
Что касается вооружения, то оно в армии Наполеона скорее деградировало, чем развивалось. Войны шли непрерывно, вооружения требовалось все больше, его не хватало. Упрощались существующие образцы, лишь бы их можно было делать быстрее и проще. Многие были вооружены захваченными у противников ружьями и пушками.
Самым же большим достижением в преобразованиях в армии Наполеона была созданная им машина штабной службы. Учитывать, высчитывать приходилось все: маршруты войск, количество произведенной амуниции, потребности в припасах, места их хранения и сроки доставки, карты театров боевых действий, разведка... Для этих целей Наполеоном была создана военная бюрократия в самом лучшем смысле этого слова. Образованная, скрупулезная, точная и исполнительная. Но самым главным в штабной службе была работа с кадрами. Посдужные списки, карточки, каждый солдат, его судьба внимательно анализировались, кадры постоянно находились в движении, достойные поощрялись и продвигались на командные посты, молодые солдаты перемешивались с опытными, лучшие в военном и моральном отношении направлялись в гвардию — любимое детище Наполеона. Высокий уровень штабной работы с тех пор вошел в традицию французской армии и доныне является ее отличительной чертой.
Наполеон I император французов, король Италии
Насколько Наполеон ненавидел лавочников, настолько он любил войну. Вид поля битвы представлялся ему таким же величественным зрелищем, как гроза, шторм или извержение вулкана. Никогда содержание европейского романтизма в искусстве не было бы так сильно и само это направление так плодотворно, когда бы не Наполеон, своим примером словно бы освятивший его. Никогда — ни до, ни после — мундиры не были столь великолепны, герои в эполетах столь блестящи, жесты столь красивы, перспективы столь грандиозны.
Наполеон любил по окончании битвы не спеша проехаться по полю и рассмотреть все на нем. Веллингтон говорил, что "ужаснее поля проигранной битвы может выглядеть только поле битвы выигранной". Наполеон так не считал, он находил в пейзажах, усеянных кровавыми кусками человеческого мяса, в атмосфере, насыщенной сырым запахом крови и пороха, что-то возвышенное. Эту его черточку точно изобразил Лев Толстой в сцене тяжелого ранения Андрея Болконского в Аустерлицкой битве со знаменем в руках ("Вот прекрасная смерть!"). Несомненно, что Веллингтон, даже победив Наполеона, не смог тем самым стать военным гением такого же масштаба, как этот некрупный, с большой головой, одетый в скромный конно-егерский походный мундир человек. Если для Веллингтона война была работой, для Кутузова — жертвоприношением, то для Наполеона — стихией.
