Знание-сила, 2005 № 05 (935) - [4]
25 февраля
Отдыхаем у дедушки Варлама. Ребята спрашивают деда:
— Как жилось при немце?
Дед неохотно отвечает:
— Немцев тут не было: что им туг делать, если взять нечего? А вы вот хуже немцев: нагрянули, растащили мою картошку. Чем я питаться буду?
А где семья?
— Где: немцы угнали!
И не знаем, правду дед говорит или нет.
3 марта
Перешли бывшую эстонскую границу. Наши огневые — километра три-четыре от передовой, то есть от реки Нарва.
Как только оборудовали огневые! Копать землянки нельзя: болото, как копнем, сразу же заливает ямку водой.
— Надо заявить о себе, — говорит Гунъко. Задрали стволы высоко-высоко и наугад стали пулять: первое орудие, второе и т.д. Редкий разрыв был слышен: снаряды не рвались, погружаюсь в болото.
Потянули связь. Пошли по азимуту, на пути — болото, кочки, снег глубокий. Раскручиваем немецкий провод такие неудобные катушки! Шунайлов потерял ручку от катушки. Насилу размотали, дотянули до огневых.
6 марта
20 легких истребителей „Фокке- Вульф“ бомбили наши огневые. Первый самолет сбросил бомбу на стоявшую разгруженную автомашину. Машину разнесло, выгруженные и лежавшие в штабеле снаряды загорелись. Несмотря на бомбежку, огневики потушили огонь — снаряды не пострадали, матчасть не пострадала. 19 человек ранено, 3 человека убиты.
13 мая
Получил медаль „За отвагу“, прицепил к гимнастерке и носил ее, пока не потерял. Осталась одна колодочка и удостоверение на медаль.
Связь на НП от контрольной шла лесом возле дороги. Не стало связи — днем бегу до НП. Смотрю: моя линия порвана и кабеля нет. Я оборвал чью- то линию, привязал к своему кабелю, пошел дальше. Вот и другой конец обрыва/обрезал наставленный кабель, соединил со своим. Отошел метров так тридцать, бежит молоденький солдат с карабином и ко мне с ножом:
— Вот кто портит нашу связь! — и ножом замахнулся на меня. Я огрызнулся словесно и автомат наставил. Парень отступил.
— У меня у самого вырезали и утащили кусок кабеля! — кричал я.
1 июля
Жили здесь долго, спокойно. Справа где-то держал оборону на болоте женский батальон. К ним „охотников“ никто не пускал.
С НП мы иногда переплывали на огневые за продуктами или в пятую батарею — помыться в бане.
Один раз мне пришлась идти в баню последним. Пошел один. Отошел метров двести от НП, слышу сзади взрыв снаряда. Земля еще не успела осесть — второй снаряд разорвался, немного на недолете. Третий сделал перелет через НП, но недолет до меня. Следующий шлепнулся у меня на пути: перелет метров 50. Иду, вижу: змея-медянка, потревоженная последним снарядом, быстро мчится по мху прямо на меня. Только успел снять автомат (а он у меня был за спиной), змея уж тут. Снял с предохранителя и, не допустив змею с метр, дал очередь. Змея исчезла в мох и не появлялась.
Помылся в бане — сижу, отдыхаю. Вдали показались самолеты противника „Фокке-Вульф“. Мы насчитали 30 штук. Вот они зашли почти над нашими головами, повернули и стали пикировать куда-то на передовую. Заиграл баян. Думаю: с чего веселиться? Спрашиваю рабочих в бане:
— Кто это у вас тут играет?
— Это нам послали нового комбата. Как только налетают немцы, он берет баян, играет: ему немцы нипочем!
Вскоре этого комбата убрали. Ходили слухи, что у него в баяне был передатчик.
15 октября
Здесь была окружена крупная группировка противника. Много воронок от снарядов, много и убитых солдат Гитлера валяются по полям и лесам Белоруссии. Почему-то их никто не подбирал не зарывал на месте, трупы побелели, и открытая часть кожи шуршала, как пергамент.
Огневики обучали свое пополнение около орудий. Были молодые способные парни. Например, красноармеец по фамилии Козел так и пошел из лагеря воевать наводчиком.
Телефонисты таскались со своими телефонами по полю
Проходя по поселку, можно встретить солдатскую кухню, сброшенную с колес и приспособленную для варения самогона. Подошли мы к одной кухне. Женщина лет тридцати трудилась около самогонной „фабрики“. Спрашиваем:
— Где муж?
— Был в партизанах, да убили. Вот и осталась: четыре человека ребятишек, надо как-то кормить.
Спросили бутылку самогона. Налила, расплатились. Все попробовали, остатки вылили: самогон варили из картошки — противный, душной и кислый. Первач хозяева продавали офицерам: у них больше денег, и они платили щедро.
Пошли дальше — опять кухня, опять дымится и пахнет самогоном. Стоит также на улице, возле амбара, на видном месте, чтобы все видели!
11 января
Приехали в рабочий поселок Конопницы. Небывалое зрелище поразило взгляд. Наш русский солдат, обозленный войной, вооруженный винтовкой, с ножом, с гранатами на поясе, шатаясь, чуть не падая, кричит:
— Я никого не боюсь! Я перебью всех немцев!
Свою речь он украшал крепким русским словцом.
На спиртзаводе солдаты нашли цистерну со спиртом. Тащили спирт: кто ведром, кто котелком. В общем, было все кругом пьяно.
Появились случаи убийства: слово за слово, патрон в патронник и — бах! Прав тот, кто стреляет первым..
У нас в дивизионе умер от спирта красноармеец Тамашевич.
Но в нашей батарее был полный порядок: все шло чинно-благородно. Комбат сам поставил эмалированное ведро на стол, взял стограммовую мерочку и говорит:
