Знание-сила, 2004 № 08 (926) - [9]
У местных горожан тоже есть прямое желание окунуться в среду. В Питере оно особенно актуально. Эта традиция не вечна: у нее есть начало и, возможно, со временем будет конец. Собственно гулять петербуржцы начали с тех времен, когда отстроили город после войны и очень многие жители центра переехали в спальные районы. Возникло желание время от времени возвращаться к местам детства.
Жители спальных районов больших городов часто лет до 15 вообще не бывают в центре, если у родителей нет такой специальной задачи — возить ребенка в центр, или нет маршрута с ребенком, который туда ведет, к родителям, друзьям и т.д. Или ребенок учится в центральной школе и там какое-то время проводит со сверстниками. Это — отличительная черта крупных городов. В том числе губернских.
И тогда начали гулять по центру города именно как по центру. В шестидесятых возникает лирическое отношение к городу: Окуджава и несколько фильмов сделали актуальным отношение к городу как к среде. Явилось понятие ракурса, вида. Исследователь Петербурга Георгий Каганов изучил самые простенькие изображения города, которыми торгуют на базарчиках, от 20-х до 80-х годов и обнаружил, что на них именно в 60-х общие панорамы сменяются ракурсами. Какой-нибудь брандмауэр с трубой, какой-то дом на Мойке с деревом в неожиданном повороте — возник личный угол зрения на город.
Есть особые маршруты в Петербурге, полностью посвященные новому неожиданному ракурсу, когда тебя ведут на Петроградскую сторону в какой-то определенный дворик, входишь в проходной подъезд, выходишь через черный выход, а тут — БАХ! — совершенно неожиданный закат. Обшарпанные здания, грязный вонючий подъезд... Ходили именно ради этого заката, показывали его друг другу.
Так возникает в микросоциальной среде традиция, традиционные маршруты. Их ищут. Ищут крышу; ход на большинство закрыт, нужно найти открытую крышу, а с нее — совершенно неожиданный ракурс, вид, панорама.
Я говорю, конечно, о молодежных прогулках по городу — мне это кажется наиболее показательно.
Для таких прогулок характерна некая дезориентация, желание побыть как бы в чужом пространстве. "Я люблю гулять по Коломне" или по Петроградке — это районы с самой нерегулярной организацией пространства. Там есть свои оси, на которые ориентируются, типа Каменноостровского проспекта, а остальные улицы для человека, который там не живет, как-то сливаются друг с другом. И Коломна устроена примерно так же: есть какие-то общеизвестные ориентиры — и остальной район, внутренне устройство которого ты себе не представляешь или представляешь весьма смутно. И ты идешь туда гулять с осознанным желанием — нет, не потеряться, но двигаться с неполной определенностью, когда не знаешь, куда придешь. Психологическая потребность неопределенности в определенном. Такого типа прогулка даже лингвистически маркирована: я гулял по Коломне. Гулять по району — устойчивый тип прогулки. Залезать еще и на крышу — другой тип. Где гуляешь, где ходишь по.., где заходишь, сидишь и так далее. Хорошо прослеживается по глаголам: зайти.., дойти.., гулять по... Точки отсчета, любимые лингвистами.
У каждого есть "свой" город. У каждой малой городской общности есть "свои" места и маршруты. Они формируются не только интересами человека, но и особенностями среды — это взаимодействие человека и города, в котором оба почти равноправные партнеры.
У таких прогулок свои ограничения: например, традиционные места встреч. Определенная длительность маршрута, потому что вам надо к такому-то часу вернуться. Определенная скорость. Известное кафе — крыша — вид. Из этого и складывается городская традиционная прогулка, в которой много не случайного.
Мне интересны именно такие прогулки, которые оставляют тихие, неявные следы в среде, в которых много разнообразия. И странностей: по Мойке, например, все время гуляют в одну сторону. Уловить это можно, только накладывая индивидуальные маршруты друг на друга. А в одну сторону гуляют, потому что принято встречаться "на Климате" или "на Грибанале" — канале Грибоедова.
Такая прогулка обрастает традициями, ритуалами, моделями поведения: что нужно делать, куда зайти, посидеть, остановиться. И хотя нет жестких сценариев: встречаемся там-то — идем туда-то — заходим в кафе, заказываем пиво, посидим — идем туда- то, лезем на крышу — будут и перестановки, и неточности, и удвоения, но будут и определенные закономерности.
Есть особая прогулка по питерским дворам (не знаю, есть ли она в Москве). Понятие такое: "прикольный двор" — скорее всего ракурс или брандмауэр, или дерево, или памятник, оказавшийся во дворе, какая-то странная детская площадка. Или так: крохотный двор, 2 на 3, высотой в 6-7 этажей, чудовищно темный, жуткий колодец — таких не очень много. Они известны только в своей микросреде; их "открывают" именно в таких вот прогулках. И здесь обнаруживается разделенность Петербурга на внешний и внутренний: когда ты гуляешь, ты залезаешь внутрь города, присваивая себе право пребывать какое-то время в чужом пространстве. Этот двор — не мой, я через него не хожу на работу, мне здесь, собственно говоря, ничего не нужно. Если я просижу часа три, меня, конечно, заметят. Мои права ограничены: я могу что-то делать, а что-то — не могу.
