Знание-сила, 2004 № 04 (922) - [27]

Началось все просто — с заботы о «детях», об их всестороннем и «правильном» формировании. Вообще-то Щедровицкий (очерк о Георгии Петровиче см. в № 2 за этот год) был от них в полном восторге; но... чего-то явно не хватало: «Они все были очень умные — но они были «щелевые», члены семинара, люди, вынутые из жизни, то есть с ярко выраженной психологией умного человека в России и в Советском Союзе. Он был не нужен, понимал, что не нужен и даже в каком- то смысле очень вреден, поскольку он умный. А это, по сути, стирало весь смысл работы, поскольку человек с «щелевой» психологией — это недочеловек, с моей точки зрения. У них не было позиции, которая есть у каждого аппаратчика в системе районного, городского или областного комитета партии. Им надо было дать практику».

Или ее имитацию. Ею и стала игра. Только, как это обычно и бывало у Щедровицкого, педагогический замысел перерос себя.

«Результатом явилось создание принципиально новых культурных форм, режимов жизни, мышления и деятельности, причем я бы добавил: очень важных именно для нашей страны, поскольку они в условиях застоя и загнивания задают свободное пространство, где человек может жить как свободное мыслящее существо со всеми нравственными принципами, которые он для себя выбирает. И в этом смысле это есть новая форма организации культуры, которая вроде бы, говорю я, уже и вошла в нашу жизнь, пользуется большим спросом и всюду дает свой удивительный эффект. Я до сих пор хожу удивленный».

А получилось все как-то само собой, или, как говорил Георгий Петрович, не «получилось», а «случилось». Директор Института технической эстетики, «за спиной» которого в то безвременное время отсиживалось много умных лишних людей и который всячески помогал методологам, сам попросил о помощи. Он взял в министерстве 5 миллионов рублей, которые там без толку валялись, «под тему»: разработка ассортимента продукции — в полной уверенности, что никому не придет в голову спросить о результатах. Но кто-то возьми и вспомни о деньгах, да и спроси у директора, как там с ассортиментом. Тот посадил за работу всех своих умников — листать зарубежные книжки, искать подсказки; но оказалось, что проблема во всем мире не разработана совершенно. Директор звонит начальству: «В Германии, в Англии и в Соединенных Штатах по ассортименту ничего не делается, значит, и нам не нужно». Ему ответили: «Им не нужно — у них рынок есть, а нам очень нужно». Загрустил директор.

Дальше все, как в хорошем спектакле (умел-таки Георгий Петрович рассказывать!):

Директор: — Я слышу: «Методология все может». И вы действительно думаете, что методология все может?

(слышу, но, разумеется, не верю; однако положение отчаянное - чем черт не шутит!)

Г.П.: -Да.

Директор: — Тогда у меня к вам предложение: я предоставляю вам помещение и лучших специалистов. Сколько вам времени понадобится?

Г.П.: — Дней десять. (Каков нахал, а?! Ведь первая попытка.)

Директор: — И вы пишете отчет для ГКНТ...

Г.П.: — Нет, отчет писать не буду. Мы сделаем совсем по-другому: ваши сотрудники потом напишут отчет. (Еще того лучше! Известно же, что написать не могут...)

Директор: — Хорошо. Мы пойдем с вами в нотариальную контору, составим акт, что вы обязуетесь провести мероприятие, которое вы задумаете, а мои сотрудники после этого напишут отчет. (К нотариусу, чтоб потом руками не развел: де, не получилось, не извольте гневаться. Правда, что тут нотариус не выйдет, так не выйдет. А все-таки с бумагой-то слово крепче будет.)

Г.П.: — Игру будем проводить.

Директор: — А мне абсолютно все равно, что вы туг будете делать. Если аморалка будет, я тоже на это глаза закрою. Мне важно, чтобы потом отчет сделали. (Настолько отчаянное положение у директора, что уже не для политеса.)

И в самом деле, акт составили, подписали у нотариуса...

«Я начал собирать людей под эту странную работу, — вспоминал Георгий Петрович. — Работа была странная, поскольку надо было выдумать что-то такое, чего не было. Я не знаю, может, это где-то было, но мы-то не знали, что это такое, поэтому для нас это заведомо было выдумывание такого, чего не было.

Я утверждаю, что это особый класс заданий, которые и должны называться проблемными. Это не задача, когда известно, что именно надо получить. Ставятся и решаются задачи так: привозят что-то от проклятых капиталистов и говорят — нам нужна такая машина, такое платье, такая кислота или такой газ. И способ, как это сделать, известен. А здесь: иди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Это и есть проблема.

Я начал в Москве собирать участников. Прихожу к исследователям и говорю:

— Поедете ассортимент разрабатывать?

— Да нет, не поедем.

— Чего так?

— Мы исследователи, себя уважаем, ерундой разной заниматься не будем. Нам нормы нужны, точные указания.

То есть все могут решать задачки, а проблем вообще никто не принимает. Это опять наша стандартная ситуация, ситуация безнадежно отстающего общества.

Но оказалось, что если с уважающими себя специалистами разговаривать иначе, то все получается. Приходишь и говоришь:

— Слушай, вот такая интересная темочка — «ассортимент». Я знаю, что ты искусствовед (или исследователь, или методолог, или инженер), но я тебя не зову это разрабатывать. Давай в это поиграем.