Знание-сила, 2003 № 09 (915) - [32]
Даже если эта интуиция касается нефизической — но существенной для данного физика — загадки. Читатель, думаю, догадался, куда я клоню, но, быть может, решил, что наклонил я слишком сильно, что сопоставление научного образа мыслей и религиозного образа чувств не выдерживает столь большого уклона и рушится?
Придется вернуться к Лионскои лекции Сахарова «Наука и свобода». Самая шокирующая мысль там — что противопоставление религиозной и научной форм мышления найдет «какое-то глубокое синтетическое разрешение на следующем этапе развития человеческого сознания». Высказал он эту мысль, говоря об изменениях картины мира в физике XX века, об изменениях самого языка физики, самих изобразительных средств для создания физической картины мира. И соответствующий абзац Сахаров завершил тем, что это его «синтетическое» религиозно-научное ощущение «больше всего питается той картиной мира, которая открылась перед людьми в XX веке».
Так что никуда не деться от сопоставления научного мышления и религиозного чувства в самом Андрее Сахарове.
«Статья о Сахарове расширяет представление о смысле религии, о том, что это слово в себя вмещает. Выходит, что религия начинается не с соблюдения Божьих предписаний, а с интуитивного ощущения.
Может быть, вера — это такой же дар Божий, как музыка?
То, как Сахаров формулирует свое отношение к Богу, ставит его выше «профессиональных» богословов хотя бы уже по той причине, что его слова опираются непосредственно на чувство, и плюс к этому — на самостоятельный жизненный опыт. Конечно, особого внимания заслуживает то, что ученый говорит об «источнике духовной теплоты», невзирая на царившую в то время обстановку и сопутствовавшие ей личные трудности».
Сначала, совсем кратко, что такое теоретическая физика на эмоциональном уровне, — для тех, кому таких эмоций не доводилось испытывать. Наука эта держится на дуэте почти противоположных чувств. Во-первых, готовность покорно подчиниться суровой действительности, как она проявляется в экспериментах и измерениях. А, во-вторых, чувство свободы в изобретении языка, на котором можно рассказать о накопленном опыте и предсказать результаты новых, еще не виданных опытов. Свободный полет мысли на крыльях интуиции и необходимость завершить полет безопасным приземлением. С этими двумя чувствами физик-теоретик применяет указанные Эйнштейном «нечеловеческие» способности: собачье чутье — угадать, в каком факте увидеть краеугольный камень теории и в каком направлении обновлять язык теории, и упорство мула — следовать своему чутью. В какой-то мере эти чувства и способности присущи также и другим наукам, но нигде нет такого двоевластия материального и идеального, как в теоретической физике. В математике парит идеальное, в остальном естествознании верховодит эмпирическое.
И физика, как никакая другая наука, получила в XX веке двойственный урок гордыни и смирения. Как не возгордиться, если диапазон явлений, доступных физике, расширился в миллионы раз, и стали доступны для изучения такие физические объекты, как Вселенная целиком и микрочастицы, составляющие атом. Это углубление в устройство мироздания физик-теоретик Лев Ландау подытожил триумфальным афоризмом: «Человек может познать даже то, что ему не под силу себе представить». В триумфе, однако, содержится и зерно смирения — «не под силу». Научный язык — это, в сущности, расширение и уточнение обычного бытового языка на те ситуации, с которыми в быту обычно не имеют дела. В физике при удалении от обжитой территории появляются не только новые слова, но и новые смыслы и, что особенно важно, бессмысленности некоторых привычных вопросов.
Вырабатывать язык, на котором физик может осмысленно задавать вопросы о Вселенной и электронах и успешно получать ответы, — это и есть теоретическая физика. Свободно изобретая новые слова науки, физики познавали устройство вещей, которые не «пощупаешь руками», и затем эти познания воплотились в осязаемые чудеса техники.
«Я согласна с выводом г-на Горелика, что по цитатам, взятым и из Лионской лекции, и из личного дневника, А. Д. (как называли Сахарова в нашем кругу) обладал религиозным чувством. Я разделяю раздражение Люси (так зовут Елену Георгиевну дома), когда из А. Д. делают православного праведника, но праведником он был настоящим. В первый раз я увидела А. Д. в 1971 году на просмотре фильма Тарковского «Андрей Рублев». Я могла хорошо рассмотреть лицо, на котором обращали внимание веселые, я бы даже сказала озорные искорки в глазах ученого».
Главным чудом нашего мира Эйнштейн назвал его познаваемость. Не меньшим чудом можно назвать путеводную интуицию физиков. Поэтому вовсе не удивительно, что та же интуиция порой заводит в тупик. В биографиях величайших физиков есть место и для гордыни, и для смирения. Нильс Бор более десяти лет «пытался нарушить» закон сохранения энергии в микромире. Эйнштейн много лет пытался объединить электричество и гравитацию, и безуспешно. Ешеодно заблуждение Эйнштейна Сахаров упомянул в Лионской лекции: «Мы поняли, что та картина мира, которая восходит к Галилею и Ньютону, это только поверхностная часть реальности. А более фундаментальные законы гораздо абстрактней и глубже по своей природе и в то же время отличаются великолепной математической простотой. Эйнштейн не верил, что Бог играет в кости, но теперь мы, большинство физиков, уверены, что на самом деле законы природы носят вероятностный характер». (Так, кстати, в лекции Сахарова впервые появилось слово «Бог».)
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
Способны ли мы, живя в эпоху глобального потепления и глобализации, политических и экономических кризисов, представить, какое будущее нас ждет уже очень скоро? Майя Гёпель, доктор экономических наук и общественный деятель, в своей книге касается болевых точек человеческой цивилизации начала XXI века – массового вымирания, сверхпотребления, пропасти между богатыми и бедными, последствий прогресса в науке и технике. Она объясняет правила, по которым развивается современная экономическая теория от Адама Смита до Тома Пикетти и рассказывает, как мы можем избежать катастрофы и изменить мир в лучшую сторону, чтобы нашим детям и внукам не пришлось платить за наши ошибки слишком высокую цену.
Последняя египетская царица Клеопатра считается одной из самых прекрасных, порочных и загадочных женщин в мировой истории. Её противоречивый образ, документальные свидетельства о котором скудны и недостоверны, многие века будоражит умы учёных и людей творчества. Коварная обольстительница и интриганка, с лёгкостью соблазнявшая римских императоров и военачальников, безумная мегера, ради развлечения обрекавшая рабов на пытки и смерть, мудрая и справедливая правительница, заботившаяся о благе своих подданных, благородная гордячка, которая предпочла смерть позору, — кем же она была на самом деле? Специалист по истории мировой культуры Люси Хьюз-Хэллетт предпринимает глубокое историческое и культурологическое исследование вопроса, не только раскрывая подлинный облик знаменитой египетской царицы, но и наглядно демонстрируя, как её образ менялся в сознании человечества с течением времени, изменением представлений о женской красоте и появлением новых видов искусства.
Представьте, что в Англии растет виноград, а доплыть до Гренландии и даже Америки можно на нехитром драккаре викингов. Несколько веков назад это было реальностью, однако затем в Европе – и в нашей стране в том числе – стало намного холоднее. Людям пришлось учиться выживать в новую эпоху, вошедшую в историю как малый ледниковый период. И, надо сказать, люди весьма преуспели в этом – а тяжелые погодные условия оказались одновременно и злом и благом: они вынуждали изобретать новые технологии, осваивать материки, совершенствовать науку.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.
Книга Алисы Макмахон станет вашим гидом на дороге длиной в девять месяцев. Автор обеспечит вас всей необходимой информацией, поможет прогнать ненужные опасения и даст спокойное понимание того, что происходит в момент появления на свет новой жизни, а также ответит на многие вопросы, которые неизбежно возникнут до и после родов. Для широкого круга читателей и специалистов.
Огромное количество детей и взрослых по всему миру имеют проблемы с прикусом, и эти проблемы носят не только эстетический характер, они могут стать причиной серьезных заболеваний. В этой книге врач-стоматолог Сандра Кан, и Пол Р. Эрлих, известный биолог, изучают причины и последствия неправильного развития челюсти у современного человека, а также представляют новый взгляд на ортодонтию и лечение зубов. По их мнению, из-за недостаточного развития челюсти могут возникать апноэ, затруднение дыхания, болезни сердца, депрессия и другие опасные состояния.