Знание-сила, 2003 № 09 (915) - [18]
— Раньше общество так было выстроено, что носителем знания была только меньшая его часть. А теперь возможность стать носителем знания открывается перед очень многими. Раньше государство не занималось человеком как основным своим ресурсом. Теперь у него просто нет иного выхода.
При советской власти некоторые черты нового общества мы имели. Массовое образование, медицина, человек как таковой объявлялся высшей ценностью, а его развитие — главной целью общества. Несмотря на то, что гражданских свобод и гражданского общества не было, такая человеческая составляющая в социализме присутствовала и в общем-то его украшала.
— Насчет человеческой составляющей социализма в нашем советском варианте с вами можно поспорить, даже если изъять из обсуждения самый людоедский его период. Демагогия «все для человека, все во имя человека» характерна, кажется, для политиков любой ориентации. При советской власти все соки из общества высасывали не забота о людях, не образование и медицина, а военно-промышленный комплекс.
— Это правда, но не вся. Мы никогда не были страной богатой, но по некоторым признакам походили именно на богатые страны и уж заведомо обгоняли тех, кто экономически был с нами на одном уровне. Это касалось далеко не только атомного оружия и полетов в космос. Когда рухнул железный занавес, мы смогли убедиться, что наша система школьного образования вполне выдерживает конкуренцию с образованием в самых богатых странах и уж заведомо не хуже, чем в Америке. По количеству учителей, врачей, поликлиник и больниц, театров и кинотеатров, домов пионеров, клубов юннатов и так далее, и тому подобное на тысячу населения, то есть по накопленной материальной базе для здоровья и развития человека, мы были совсем не в таком уж плохом состоянии.
— Но если вспомнить нищенскую зарплату учителей и врачей, неуклонную деградацию массовой школы именно потому, что ее финансировали «по остаточному принципу», то есть тем, что осталось от ракет, танков и доменных печей, устаревавших прежде, чем их построят, мы недолго бы оставались на этом уровне.
— Тем не менее мы были на нем вплоть до перехода в иное, уже не социалистическое качество.
— Ну да, и все делалось по плану, и мы навыпускали столько инженеров, сколько никому не снилось и никому не надо, и малышки с полным средним образованием приходили на завод, который мог им предложить только работу; вовсе не требующую такого образования, и социологи уже в середине семидесятых говорит, что это большая проблема — разрыв между образованием и потребностью в нем родного производства.
— Вы говорите о противоречии, которое было заложено изначально в социалистическую систему и экономику. Торжествовал только середняк. Этому середняку было дано очень многое. Но все важные решения принимались только на верху пирамиды и спускались вниз, а система эта так была устроена, что наверх выкидывались как раз середняки, серые — это свойство социалистической системы. Именно они формировали и потолок, и будущее страны, и то, чем все закончилось.
Так что вы правы: было перепроизводство знания без системы его переваривания и использования. И отсюда такая проблема самореализации для чуть-чуть ненормального человека.
Три вещи заданы нашей экономике: география, природные ресурсы, культурный и научный потенциал. Стратегию государство должно вырабатывать, опираясь на наши сильные стороны.
— Ну хорошо, получили мы такое наследство. И что теперь? Как мы можем воспользоваться лучшим из него и как мы им пользуемся?
— К сожалению, плохо.
— Но почему? Вы же сами только что хвалили наше образование — оно же никуда не делось, оно в людях, в том самом главном ресурсе, о котором вы говорили. Почему же мы с таким наследством не можем сразу въехать в этот самый постиндустриальный мир, ведь идеологических барьеров теперь нет ни между нами и другими странами, ни для людей, как вы говорили.«чуточку ненормальных», то есть творческих?
— Должна быть социальная технология, общество должно быть устроено так, чтобы человек мог сначала учиться, потом самореализоваться — мы же об этом говорили. Человеку надо встраиваться в некие системы — в школу, в вуз, в науку, в производительную деятельность. Но старая система разрушается, а ростки новой так и не появились. В этом отношении десять последних лет были потрачены впустую. Реформа образования идет в каких-то блужданиях... Появились ресурсы и с ними возможность хотя бы восстановить лучшее, но вместо такого медленного восстановления, вместо того чтобы эти ресурсы вкладывать в учителей, в педагогические институты — вместо этого начинаются весьма спорные эксперименты с единым экзаменом, например.
— Ладно, единый выпускной экзамен в школе — начинание спорное (у него есть и своя логика, и свои преимущества, просто этот разговор уведет нас в сторону). Но все-таки нельзя отрицать, что за эти тяжелые десять лет даже в сельских школах появились компьютеры. Единый экзамен заставит поставить их вообще везде.
— Тогда покупайте компьютеры, не тратьте деньги на новшество ради новшества. Оно, между прочим, очень дорого стоит и помимо компьютеров. Но это, действительно, частность, хотя и очень важная. Давайте по существу. Почему мы сломали старую социалистическую систему? Потому что нам нужна была другая, более эффективная — рыночная. И потому еще, что мы вместо унитарного государства, в котором все решения принимаются наверху, захотели построить государство и общество федеративное, базу которого составляет местное самоуправление — вот где все возможности для самореализации, вот где будущий политик федерального уровня может пройти школу, набраться опыта, показать себя.
