Знание-сила, 2002 № 10 (904) - [29]
Огромная четырехгранная пирамида, последняя советская пирамида, с которой мы начали экскурсию в XX век, – это и есть «Дон». С ним была связана основная часть радиоинженерной жизни Дмитрия Борисовича Зимина. И сейчас, в совсем другой его жизни, в офисе основателя БиЛайна, висит большая фотография этой пирамиды – с высоты воробьиного полета, на фоне голубого неба с легкими облаками. Фотография эта вызывает у него разные чувства. Удовлетворение, переходящее в гордость. И сожаление, со стыдом пополам.
«Устинов говорил тихим голосом, так что его временами не было слышно, и создавалось впечатление, что он обращается только к Хрущеву. Хрущев же слушал его с непроницаемым видом, но явно внимательно. Мне кажется, что Устинов держался не просто как чиновник аппарата, даже самый высший, а как человек, преследующий некую сверхзадачу. Устинов уже тогда занимал центральное положение в военно-промышленных и в военно-конструкторских делах, не выдвигаясь, однако, открыто на первый план – предоставляя это Хрущеву и другим. Я понимал это и подумал: «Вот он, наш военно-промышленный комплекс». Тогда эти слова как раз стали модными в применении к США. Потом я то же самое подумал, когда встретился с Л. В. Смирновым (одним из руководителей советской военной промышленности). Оба они – очень деловые, знающие и талантливые, энергичные люди, с большими организаторскими способностями, всецело преданные своему делу, ставшему самоцелью, подчиняющие без колебаний все этой задаче. Люди этого типа – очень ценные и иногда – опасные».
А.Д. Сахаров. «Воспоминания»
«Термоядерная война не может рассматриваться как продолжение политики военными средствами (по формуле Клаузевица), а является средством всемирного самоубийства.
Полное уничтожение городов, промышленности, транспорта, системы образования, отравление полей, воды и воздуха радиоактивностью, физическое уничтожение большей части человечества, нищета, варварство, одичание и генетическое вырождение под действием радиации оставшейся части, уничтожение материальной и информационной базы цивилизации – вот мера опасности, перед которой ставит мир разобщенность двух мировых сверхсил.
Каждое разумное существо, оказавшись на краю пропасти, сначала старается отойти от этого края, а уж потом думает об удовлетворении всех остальных потребностей. Для человечества отойти от края пропасти – это значит преодолеть разобщенность».
Из статьи Андрея Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», 1968 год, май
Радиотехнический институт начинался с А.Л. Минца, и это его заслуга, что в жизни института соединялись профессионализм, уважение к человеческому достоинству, чувство ответственности и что-то еще трудно определимое, но очень теплое, что присутствует в рассказах знавших Минца даже спустя три десятилетия после его ухода из института.
Академик Минц был вынужден уйти из созданного им института в 1970 году. И в 1970 году РТИ включили в гигантское военно-промышленное объединение «Вымпел». Совпадение?
Обороноспособность страны была важным делом даже для тех, кто сомневался в мудрой политике партии-и-правительства. Сомнения не касались положенного на музыку вопроса «Хотят ли русские войны?». И сотрудники Минца, грустя о его уходе, с чистой совестью продолжали свой труд. Это с пистолетом можно и нападать и обороняться, а противоракетный радиолокатор годится только для обороны, только для того, чтобы отвратить немыслимый кошмар – ракетно-ядерную атаку. В РТИ занимались оборонной радиотехникой – разработкой, конструированием и надзором за воплощением конструкций в заводские «изделия». Сотни тысяч квалифицированных специалистов трудились для противоракетной обороны, и все они знали, что для этого дела, как тогда выражались, страна не жалела средств. Значит, дело государственной важности.
Только когда все инженерные и производственные проблемы были решены и гигантская пирамида противоракетного радиолокатора заняла свое место в географии Подмосковья и в мировой истории, замглавного конструктора Зимин огляделся. И только тогда – во второй половине 80-х годов – у него появились сомнения в том, что же они такое «строили-строили и наконец построили». Сомнения как военно-технические, так и относительно самого назначения подмосковной пирамиды.
Построенный противоракетный комплекс должен был защищать Москву, но, согласно договору между СССР и США от 1972 года, имел для этого не более ста противоракет, и, значит, даже теоретически не мог противостоять атаке с участием 101 ракеты. А в США тысячи ракет. И прорыв всего одной означает трагедию в сотни раз страшнее хиросимской. Допустим даже, что враг благородно запустит такое число ракет, с которым 100 противоракет могут справиться. Справляться с каждой атакующей боеголовкой они будут собственным ядерным взрывом – в небе над Москвой. Это вспышка радиации ярче тысячи тысяч солнц. Одно из требований к противоракетной радиотехнике – чтобы она выдержала такую вспышку. А человек-то сконструирован без учета этих требований. Архитектура Москвы, быть может, и не пострадала бы от противоракетных взрывов, но что станет с обитателями города?
