Знание-сила, 2002 № 06 (900) - [7]
Последнее пожелание доктора можно было тут же осуществить, поскольку в конференц-зале присутствовало немало московских гомеопатов, прошедших стажировку в афинской Академии Витулкаса на острове Аллонис. Пришли даже некоторые их пациенты, в числе которых была и я.
Меня пригласил на встречу с Витулкасом в качестве журналиста весьма искусный доктор Александр Михайлович Арапов, уже несколько лет лечивший меня по «греческому методу». Александр Михайлович, вместо того чтобы выписать мне рецепт на традиционный набор «шариков», открыл нежданно свой чемоданчик, и я увидела целую армию диковинных флакончиков. Открыв один из них, доктор ловко забросил мне в рот драгоценную крупицу греческого лекарства. В жизни моей это был момент исторический: крупица Витулкаса принесла выздоровление.
Однако что же сокрыто в крошечной и такой могущественной крупице?
В этой области знаний много непривычного. Быть может, из-за позднего рождения гомеопатии: существует она всего двести лет. На рубеже XVIII и XIX веков немецкий ученый Самуэль Ганеман предложил парадоксальное для врачей его времени решение: лечить не противоположным, как это и сейчас в основном принято (обезболивающее от боли, согревающее от простуд), но врачевать подобным, и в качестве лекарства предлагалось использовать не что иное, как яды!
– Начиная с XIX века, когда происходило становление классической гомеопатии, – объяснял мне Арапов, – ее последователями изучался и обобщался огромный клинический опыт. Гомеопатическая система лечения складывалась на основе токсикологических данных: самым подробным образом описывались симптомы, возникавшие при остром и хроническом отравлениях разного рода ядами – ртутью, мышьяком, свинцом и так далее. И создавалась система описаний, которой ныне пользуется врач- гомеопат. Яды вызывают и психические расстройства, поэтому описание такого рода симптомов также входит в классификацию. Если ко мне приходит больной и я, самым тщательным образом расспросив его, вижу, что проявления данной болезни совпадают с симптомами, которые возникают при отравлении, скажем, мышьяком, я назначаю ему гомеопатический мышьяк: дается препарат, который гомеопатичен, то есть подобен.
В известном смысле можно сказать, что гомеопатия лечит ядами, однако берутся они в таких микродозах, что само вещество уже почти не присутствует в растворе. На уровне десятого – двенадцатого разведения исходная субстанция практически отсутствует.
Академия Витулкаса на острове Аллонис
Лауреат Нобелевской премии Джордж Витулкас: «Изучайте, исследуйте гомеопатию, и вы увидите, что она может!»
И тут наблюдается интересная закономерность. Как показали исследования афинской школы гомеопатии, просто растворы и потенцированные растворы одного и того же вещества имеют совершенно разные, а часто и противоположные показатели. Таким образом, мы можем говорить о том, что в гомеопатии открыты новые закономерности, и в академии Витулкаса сейчас самым подробным образом их исследуют.
О том, что наибольшей целительной силой обладают именно гомеопатические препараты высокого разведения, догадался еше Ганеман. И, судя по тому, что его поддерживали духовенство и аристократия, он искусно применял изобретенные им лекарства, будучи, что называется, врачом от Бога. Успех первооткрывателя был особенно заметен на фоне упадка тогдашней медицины с ее нехитрыми средствами «на все случаи жизни» – слабительными и рвотными, кровопусканиями и, конечно, знаменитыми пиявками.
Беспомощность традиционного врачевания и побудила пытливого доктора Ганемана искать иные пути. Он обратился к древним медицинским трактатам. И, будучи полиглотом, преуспел в своих поисках, обнаружив однажды упоминание о том, что хина, известное средство от малярии, у здоровых людей вызывает не что иное, как симптомы малярии! И Ганеман начал испытывать на себе и своих близких (а потом и на других добровольцах) известные тогда яды растительного, животного и минерального происхождения, подробно описывая возникающие при этом симптомы.
Ох, и досталось же потом Ганеману за эти «эксперименты на людях» да еще с применением ядов от охранителей «железного занавеса» в советской медицине! И в то же время в наших энциклопедиях, в том числе в медицинской, недоумевали: как могут растворы высокого разведения, где нет ни одной молекулы этого самого яда (именно такие растворы и предпочитал Ганеман!), воздействовать на болезнь?
Однако мы помним, что дозволялось существовать гомеопатическим аптекам с их знаменитыми «шариками», или крупинками, в которых «вещество» в достаточной мере присутствовало. Так гомеопаты, отстаивая свое существование, шли на компромисс с материалистическими канонами советской медицины, верившей в то, что «весомо, грубо, зримо». «Шарики» эти с «ничтожно малыми», но все же заметными дозами ядов по действию на иммунитет соотносились с мощно применявшимися в нашем здравоохранении вакцинами. Тем более что биохимиками были открыты и соответствующие иммунные механизмы, и мы изучали в школах, как в ответ на содержавшиеся в сыворотках токсины наш организм вырабатывает антитоксины и сохраняет их в себе на случай новых «нападений» инфекционных агентов.
