Однако, замечает А. Домерг, «метромания и чудачества царственного потомка, не гармонировавшие с простотою нравов жениной семьи, делали этот брак очень несчастливым. Даже дети, два мальчика – один белый, а другой смуглый, – находились под влиянием несогласия супругов. В своих детских ссорах белый называл брата Визалурским, а смуглый отвечал ему презрительно: «Сахаровский»…»
А. Домерг, появившийся в 1809 году в Москве, познакомился с экзотичным князем. В своих воспоминаниях набросал портрет «московского проказника»:
«…Низкий рост, толщина, маленькие блестящие глазки на широком, смуглом лице, черные кудрявые до плеч волосы, наконец, голос, представлявший странное сочетание самых тонких и низких звуков, – все это делало князя Визапура настоящим посмешищем… Ум вознаграждал, однако, до некоторой степени странность его наружности. Ответы князя были быстры, остроумны, а память изумительна. Отлично владея французским языком, он возбуждал удивление своим разговором, который был, смотря по обстоятельствам, то важный, то шутливый, то легкий или поучительный и всегда оригинальный. Если вы были ему другом, то он не иначе обращался к вам, как декламируя целые тирады стихами, которые он знал на память или импровизирован в вашу честь…».
1812-й, однако, развел приятелей. При подходе Наполеона к Москве А. Домерг в числе прочих иностранцев (что-то около сорока человек) в конце августа был «сплавлен» на барке в Нижегородскую губернию. «Плененный Россией» француз (заключение длилось 26 месяцев) позднее, в 1835-м, в Париже издал мемуары. Поминая князя, изобразил в картинах маленькую коми-трагедию – последнюю, по мнению мемуариста, авантюру «Визапура», стоившую ему жизни:
«…Выехав вместе с другими из Москвы при приближении французской армии, князь Визапур тайно возвратился в столицу и потребовал аудиенции у Наполеона…
Интересуясь всем, что касалось мира, и введенный в заблуждение громким именем князя, император вообразил, что имеет дело с посланным от Александра… Приказано было тотчас же ввести его.
Представьте себе удивление и досаду Наполеона, когда вместо посланца от Александра он увидел какое-то смешное существо и вместо серьезных переговоров услыхал следующее:
– О великий человек! Истинно великий человек! Самый нижайший и самый восторженный из твоих почитателей имеет, наконец, счастие видеть тебя!..
Постояв минуту неподвижно на пороге, подняв руки к небу, Визапур мерными шагами приблизился и пал к ногам императора.
Совершенно разочаровавшись на счет характера и значения ожидаемого им лица, Наполеон, однако, улыбнулся, глядя на энтузиаста. Нахмуренное чело императора прояснилось. Такое обожание очень ему понравилось. Он ласково поднял Визапура и спросил о причине его визита.
– Истинно великий человек! – отвечат последний. – Я хочу служить и умереть под твоими победоносными знаменами, но с одним только условием: чтобы не быть мне против России, хотя я и должен на нее сильно жаловаться.
– Но ваша жена? дети?.. – заметил император. – Вы прежде всего имеете обязанности относительно вашего семейства…
– Моя жена, – отвечал Визапур, – имеет достаточно средств, чтобы обойтись без меня, а я со своими способностями сумею обойтись без нея. Ничто не привязывает меня к этой неблагодарной стране. При том же сегодняшний мой поступок относительно Вашего Величества не допускает возвращения назад: его сочтут изменою, и я пропал.
В беспорядочном полете фантазии этого человека Наполеон сумел подметить проблески ума и сообразил пользу, которую он мог ему доставить своим знанием страны (Индии? – А.М.). Думая, что Визапур может со временем ему пригодиться, Наполеон на другой день отправил его в карете с курьером в Париж.
Но неприятельские отряды уже отрезали пути сообщения: курьер был остановлен и несчастного Визапура узнали. Теперь уже, несмотря на мольбы и просьбы в александрийских стихах, его осудили на смерть и, как сам он себе напророчил, без пошады расстреляли за измену Отечеству…»
Стоит заметить, что осведомленность А. Домерга (его дрейф к Нижнему Новгороду продолжался до 17 октября) о московских делах – несомненно, производная свидетельств оставшихся в первопрестольной соотечественников и смутных слухов, доходивших до Макарьева (место ссылки). К тому же в пору писания мемуаров экс-режиссер все еще был способен сделать невероятное очевидным. И все-таки – нет дыма без огня. Тем паче в Москве 12-го года. А толки о небезупречном поведении князя А.И.Порюс-Визапурского вспыхивали время от времени, дойдя, похоже, и до Петербурга.
О поведении князя и о мотивах можно лишь догадываться. Не исключено, что слухи о покушении Наполеона на Индию вызвали, быть может, намерение сведать замыслы французского императора. И числившийся в Коллегии иностранных дел «до определения к должности» статский советник А.И. Порюс-Визапурский был призван сыграть на Москве заглавную роль в сценке-этюде под условным названием «Мнимая измена».
Во всяком случае, несмотря на слухи о казни, вплоть до 1824 года статский советник А.И.Порюс-Визапурский неизменно присутствовал в официальных «Месяцоеловах». Князь был «исключен из службы по предложению управляющего министерством иностранных дел 18 декабря 1823 года»…
