Знание-сила, 2000 № 07 (877) - [26]
На четвертой границе – границе атмосферы и космоса – тоже есть интересное явление: озоновая дыра. В отличие от сомнительного, на мой взгляд, парникового эффекта, озоновая дыра есть. Но она почему-то не там, где люди выпускают в воздух вредные фреоны, а в Антарктиде.
Меридионального переноса через экватор в атмосфере (в отличие от океана) нет, и то, что человек выделяет в средних широтах северного полушария, попасть в Антарктиду не может. Но если не повторять инвективы фреонам и не тратить бешеные деньги на их искоренение по требованию международного «Монреальского протокола», а думать, то, оказывается, есть много естественных процессов, которые могут вызывать изменения концентрации озона, в том числе сезонные. Например, планктон выделяет диметилсульфид и галогеносодержащие соединения, которые поднимаются в атмосферу и разрушают озон.
Теперь перейдем от природы к социуму. Пятая граница, которую мы рассмотрим, – граница между моей наукой океанологией и обществом. Сейчас, грубо говоря, треть наших ученых работают за границей постоянно, треть работают там пару месяцев в голу и на эти деньги могут остальное время жить и работать здесь, а оставшаяся треть работает здесь, но на западные деньги. Российская наука сейчас еще живет в основном потому, что наши мозги и руки дорогого стоят, да вот только наша страна не может за них заплатить столько, сколько они стоят. Зарплату платят нищенскую, а на приборы, реактивы, экспедиции денег и вовсе нет. Почти так же жили ученые в Китае во времена «великой культурной революции». Морские экспедиции еще проводятся, но – как в 1950-х годах: вблизи наших берегов и на устаревшей приборной базе! Такой способ существования плох потому, что если даже ученые с голоду и не помирают, то наука-то не развивается. А в нашем мире, как в Зазеркалье, нужно очень быстро бежать, чтобы всего лишь оставаться на месте. Да, современные приборы очень дороги, дальние морские экспедиции еще дороже, но кое-что и при нынешнем бюджете можно сделать. Например, восстановить морские биостанции. Дальнезеленецкую на Мурмане, которая закрыта потому, что с побережьем нынче нет связи, Беломорскую биостанцию МГУ, отключенную за неуплату от электроэнергии, еле дышащую Новороссийскую или биостанцию в бухте Витязь на Дальнем Востоке, которую в свое время отобрали у ученых военные, да потом и бросили. Восстановление биостанций обойдется не так уж дорого (государство должно выделить ученым деньги на транспорт и электроэнергию), зато может послужить зародышем будущего восстановления морской науки. Поддержка – или не поддержка науки государством – вот проблема границы науки и остального общества.
Между прочим, с дальними морскими экспедициями плохо не только в России, но и повсюду в мире, даже в Штатах. Экологическая ниша исследования Мирового океана как целого, некогда занятая нашей страной, с упадком отечественной науки почти опустела.
Что же будет, чем сердце успокоится? Пройдет еще несколько лет, в конце концов власть поймет, что хорошо жить за счет продажи нефти и газа, алюминия и стального проката, но долго так жить в наше время невозможно. Более того, невозможно долго жить, «покупая науку» и развивая в стране только «технику», как это делала после войны Япония, а в наше время – Южная Корея. Тайвань, Таиланд. Мир уже осознал важность чистой науки, за толковых молодых специалистов идет борьба, правительства многих развитых стран выделяют на их приглашение солидные деньги.
Поэтому, если Россия хочет жить хорошо и притом долго, то вкладывать деньги в фундаментальную науку придется, и деньги очень большие. Ведь в XXI веке без конкурентоспособного наукоемкого производства нам не прожить. А западные конкуренты никогда не пустят нас на мировой рынок с продукцией, сделанной на западных идеях. Как воздух, нужны будут новые идеи и рожденная на их основе промышленная продукция. Для меня несомненно: российская наука возродится, и это будет великая наука, но будет сие не скоро. И во сколько обойдется – зависит от того, когда правительство это поймет. Прежде чем сойдет со сцены поколение ученых, сформировавшихся до начала распада отечественной науки, или уже после. Если после, то чрезвычайно дорого – ведь когда наше поколение ученых вымрет, начинать придется с нуля. К сожалению, возрождение науки зачастую неразрывно связано с милитаризацией, цензурой и прочими подобными вещами. Поскольку государство согласно много платить только за вещи, связанные с подготовкой войны. Как хотелось бы этого избежать!
Кипение воды на границах трех сфер – моря, суши и дна морского – лучшая иллюстрация к размышлениям о том, что происходит на границах
Между прочим, мне кажется, что первым признаком будущего возрождения науки в нашей стране станет рост интереса к научно-популярной литературе: увеличение тиражей журналов, возобновление издания научно-популярных книг и в том числе переводных. Вот на западе стоит только появиться хорошей – серьезной! толстой!! без красивых цветных картинок!!! – научно-популярной книге, как одно за другим выходят ее новые тиражи и переиздания в мягком переплете и переводы на разные языки. Значит, есть у таких книг читатели, есть люди, которые любят серьезные и интересные книги о науке, не одни только почитатели гороскопов, НЛО и всяких «воспоминаний о несбудущемся»! Когда-то так было и у нас. Может, и будет.
