Агрессия как модель или способность к заражению
Многое зависит от нашей собственной интерпретации событий: и помеха на пути к достижению цели не побудит к агрессии, если она не переживается как неприятное событие. Если в лабораторных опытах, где помехи создаются искусственно, над испытуемыми еще и смеются или ведут себя в оскорбительной манере, количество агрессивных реакций резко возрастает. Парадоксальным образом интерпретация, восприятие своего эмоционального состояния становится впереди лошади, то есть самого эмоционального состояния. Если я считаю, что эта ситуация меня не обижает, я не обижаюсь. Если я интерпретирую ситуацию как оскорбляющую меня, я оскорбляюсь и злюсь. Этот «когнитивный переворот» (сознание впереди реакции) ведет к удивительно оптимистичным и плодотворным попыткам контролировать агрессию.
Если прежде нам оставалось надеяться лишь на сдерживание или наказание (агрессия против агрессии), то теперь можно говорить о комментировании или обучении интерпретациям. Когда подросток рвется в драку, его остановить почти невозможно, и приходится отвечать агрессией. Но в спокойном состоянии он может описать, что с ним происходит, когда он злится. Например, кровь бросается ему в голову, он ничего не видит, кроме носа противника, в который хочет ударить, в голове становится пусто, а в животе холодно. Мы увязываем Все симптомы с интерпретацией злости, и когда потом в похожей ситуации симптомы появляются снова, он уже знает: то, что он испытывает, называется злость. А состояние, которое он может узнавать, предугадывать, он сможет и контролировать.
Просто? Да. Как все гениальное. Маленький агрессор, о котором уже шла речь и которого нельзя было остановить никаким наказанием, совершенно переменился, когда мать по совету психолога начала просто комментировать то, что, по ее мнению, испытывает ребенок. Промучившись е его почти патологической агрессивностью несколько лет, она была потрясена тем, что за два-три дня удалось изменить его поведение и установить с ним доверительные отношения.
В лабораторных экспериментах одно только изменение интерпретации события приводило к физиологическим сдвигам: снижению давления, частоты пульса и так далее.
И наконец, о модели. Но сначала небольшое отступление.
Эволюция идей
После сложной, убедительной теории Фрейда последовали теории агрессии простые, или монофакторные. Зато за ними – полвека эмпирических исследований и множество доказательств. Доллард: агрессия – это фрустрация цели: «Не стой на пути у высоких чувств». Одновременно бихевиористы объясняли агрессию, как и все остальные наши реакции, научением. Расцвет этих теорий приходится на сороковые – шестидесятые годы, хотя, конечно, они и сейчас живы. В семидесятые – девяностые начинают бурно развиваться когнитивные теории: главное в агрессии, как опять же и во всем поведении человека, сознание – мысль, интерпретация, убеждение. В конце XIX века все выводилось из законов энергии, в конце XX века – из законов информации. Сознание было поражено в правах в пользу бессознательного, теперь оно опять наверху и даже обрело свой собственный источник энергии.
Остается только увенчать этот полукруг теорией, сравнимой по сложности, цельности и универсальности с психопинамической теорией Фрейда. И ближе всех к этой планке социально-когнитивная теория личности А. Бандуры и У. Мишела с их теориями личностной компетентности, зависимости поведения от убеждений и опытами по усвоению моделей поведения целыми шаблонами. Эти теории сейчас опережают по питируемости все остальные теории личности. И только у нас они мало известны, впрочем, и когнитивные теории у нас вообще не в чести.
Попробуем восполнить этот пробел.
Оказывается, все простые переговоры – на уровне «плохие парни – хорошие парни» – заканчиваются войнами (так начались войны в Корее и Югославии), все сложные переговоры с множеством разнообразных конструктов сознания – компромиссами (самыми сложными, с информационной точки зрения, считаются переговоры во время Карибского кризиса). Сложность, выносливость к неопределенности напрямую оказались связанными с терпимостью по отношению к другим людям.
Люди нуждаются в моделях или шаблонах, образцах поведения^ они усваивают образцы как агрессивных, так и неагрессивных реакций. И значит, можно использовать глобальные информационные каналы для формирования ненасильственного мира. И главное открытие Бандуры: агрессивное поведение формируется не только в непосредственном опыте, но гораздо сильнее – через наблюдение! Более безопасно наблюдать за агрессивным поведением других; тут и складывается представление, которое в дальнейшем становится руководством к действию. Дети и взрослые практически одинаково легко перенимают новые агрессивные реакции, к которым ранее не были предрасположены, достаточно символического и отрывочного изображения в кино, телепередачах, даже в литературе. Особенно сильно это действует, когда примеры агрессии остаются без наказания или встречают одобрение. Поэтому нейтральная, безоценочная информация о насилии может порождать драматические сюжеты телевизионных эпидемий.
