Знание-сила, 2000 № 07 (877) - [17]
К миндалине в последнее время привлечено большое внимание ученых, поскольку она управляет и нашими эмоциями, и ощущением страха, и социальностью индивида. Вполне возможно, что когда Фрейд говорил о подсознательном, он имел в виду структуру, подобную именно височной миндалине, с помощью которой мы оцениваем выражение лица человека и степень его угрозы именно для нас.
Современная компьютерная техника позволила ученым заглянуть в глубь живого мозга. И тут открылись уникальные веши. При исследовании мозга 22 убийц выявилось, что у трех четвертей резко снижена активность в лобных долях: когда смотришь на компьютерные картинки, мозг убийцы просто не светится, в то время как у обычного человека лобный полюс буквально «горит», что свидетельствует о высокой активности клеток лобной коры.
Если наказание сильное, оскорбительное, жестокое, результат будет прямо противоположный. Маленькие наблюдатели будут обижать куклу еще чаще, чем в том случае, когда никакого наказания не было. А вот если санкция за «агрессию» была умеренной (прекращение агрессивного действия, неодобрение), дети в большинстве своем вообще не проявляют агрессии, а спокойно продолжают играть с игрушками.
Косвенное научение через чужой опыт позволяет расширить поведенческий репертуар, но главное – раз это показано и сказано, это уже приемлемо, поскольку это есть. За наблюдение не надо расплачиваться сразу болью, виной, наказанием. А если учесть, что всякое появление на телевидении воспринимается как положительный факт (привлечение внимания), а наказание всегда отсрочено, то никакие кары, обещанные в будущем, не удерживают от запуска данной модели поведения. В экспериментах с Бобо наказание следовало сразу за демонстрацией агрессии, и это важное отличие от показа горячих событий и уж тем более от пессимистических заявлений журналистов, что, как всегда, преступление останется безнаказанным. Это и есть скрытое поощрение насилия, какими бы социальными оправданиями оно ни прикрывалось. Похоже, что если мы в такой степени зависим от представления поведенческих образцов, нашим журналистам надо бы проделать эволюцию в своем сознании.
К счастью, новая теория не утверждает, что мы – сборище индивидов, которые постоянно испытывают потребность или побуждение к насилию. Мы можем вздохнуть свободно и не бояться себя. Если агрессия проявляется только в определенных социальных условиях да еше и при наличии в сознании образцов агрессивного поведения, у нас появляется шанс влиять на эти условия, изменять их и изменять образцы поведения. Кто сказал, что мы легко обучаемся только агрессивному поведению?
Исследования продолжаются. Есть данные о том, что можно обогащать свой поведенческий репертуар новыми моделями поведения неагрессивного типа. Энергия возбуждения может находить и позитивный выход.
В эпоху глобализации никуда ни от кого не скроешься, а значит, цельнокроеные и цельнотянутые шаблоны поведения будут приобретать все большее значение в массовом поведении. И от нас зависит богатство, разнообразие шаблонов и сознательное управление ими.
Как это утверждение отличается от заявленного в начале статьи! Вместе с вами, вместе с идеями мы проделали значительную эволюцию – от полного и торжествующего пессимизма к осторожному и любопытствующему оптимизму. И это все об агрессии.
Игорь Лалаянц
Слово – генетике
Степень агрессивности может зависеть от очень простых биологических соединений – таков недавний вывод специалистов по молекулярной биологии. Например, от окиси азота, чья молекула состоит всего лишь из одного атома азота и одного – кислорода.
Молекулярной биологии, находящейся сейчас на крутом подъеме, казалось бы, и карты в руки в изучении биологических основ агрессии. Однако никто из специалистов не возьмется сейчас утверждать наверняка, сколько «генов агрессии» есть в нашем геноме, да и есть ли такие специализированные гены вообще. Ведь гены, влияющие на наше поведение, многофункциональны, да и действуют опосредовано, через взаимодействие с другими генами, через различные этапы биохимических взаимодействий.
Тем не менее кое-какие связи агрессии с генетическими структурами известны уже и сегодня, хотя методы манипулирования генами пока еще весьма примитивны. Ученым разных стран удалось определиться по меньшей мере с десятком различных генов.
Так или иначе, сейчас уже можно подтвердить существование реальной связи между ощущением боли и нарастанием агрессивности, о чем известно в общем-то давно. Речь идет о «парадоксальной» реакции у самых что ни на есть мирных и смирных животных, например тех же кроликов, которые под действием боли могут выдать весьма агрессивный неадекватный ответ.
Выключение различных генов, так или иначе связанных с эмоциями и ощущением боли, приводит к повышению агрессивности у мышей. Это связано в первую очередь с нарушением синтеза особого нейропептида Р (от англ. Pain – боль; пептид этот, состоящий из 11 аминокислот, был открыт пол века назад). Вещество, или субстанция боли Р участвует не только в передаче импульсов боли, но и в нейрогенном воспалении. Тут вполне уместно вспомнить Фрейда, который – судя по его недавно опубликованным письмам, – вместе с братом подвергался в детстве сексуальным домогательствам отца. Вполне возможно, что первый психоаналитик интуитивно нащупал связь между взрослой агрессией и детским ощущением боли.
