Знание-сила, 1999 № 05-06 (863,864) - [6]
И еще один парадокс, еще одна драма. Дело в том, что войну на девять десятых, если можно так сказать, выиграли западно-европейские союзники вместе с Россией, но фактически идейно и даже практически руководителем конференции и автором главного плана мирного урегулирования («14 пунктов») были Соединенные Штаты, которые вступили в войну в апреле 1917 года, когда она была уже на исходе, а результат ясен. Нужны были лишь последние усилия, так как силы центральных держав истощились.
Еще в январе 1917 года президент США Вудро Вильсон говорил о том, каким должен быть мир после войны, излагал концепцию послевоенного мирового устройства, причем центральный ее пункт – мир без победителей – оказался абсолютно неприемлем для союзников. Они воевали пять лет, а им хотели отказать в территориальных притязаниях и колониях так же, как России в Константинополе. Какой же мир без победителей в войне, цели которой вынашивались десятки лет!?
Союзники уже между собой заключили тайные договора, общественность о них знала или догадывалась. И вот все это, чтобы прийти к нулевому циклу? Но Вильсон был непреклонен и настойчив. О личной драме Вильсона скажем дальше, здесь же отметим, что несмотря на его позицию, в Версальском договоре очень четко были проставлены акценты победителей и побежденных. Линия Клемансо и Ллойд Джорджа возобладала. Но – и это еще один парадокс! – она возобладала и в позиции США.
В своей речи 8 января 1918 года на объединенной сессии конгресса Вильсон выдвинул знаменитые четырнадцать пунктов, которые включали все вопросы территориальные, политические, репарационные, экономические, в том числе создание международной организации безопасности – Лиги наций. Именно эти четырнадцать пунктов и были положены в основу дискуссии на конференции. Поэтому и можно говорить о Вильсоне как об идейном и даже реальном руководителе и знаменосце «новой дипломатии». Казалось, Америка обречена была стать гарантом безопасности, но она им не стала. Почему?
Соединенные Штаты не ратифицировали Версальский договор. Пожалуй, это был парадокс номер один, самый парадоксальный из множества парадоксов, которым так богат был Версаль. Почему не подписали? В преамбуле договора говорилось о вине и ответственности Германии за развязывание войны. А конгресс США полагал, что вина и ответственность лежат на всех странах. К тому же конгресс был против вхождения США в Лигу наций. Вот такая сложилась странная сюуация.
Каков же главный принцип, который был выдвинут Вильсоном? Это принцип создания этногосударств, наций-государств. Им предполагалось размежевание согласно этническим границам. Понять Вильсона можно: в памяти был балканский конфликт, который и завязал все узлы. Вообще надо сказать, что XIX век оставил человечеству в наследство принцип самоопределения, или принцип наций- государств, как говорил Вудро Вильсон; в полную силу он стал работать лишь в веке двадцатом. Выдвинут он был потому, что случился всплеск национализма, всплеск этнических конфликтов и сепаратизма, когда во весь рост встал вопрос о суверенитете малых народов и национальностей, собственно, именно это и вызвало войну за расчленение Австро-Венгерской империи.
Вильсон много размышлял над этим вопросом. Нужно было придумать нечто такое, чтобы эта война стала войной за окончание всех войн. Он и выдвигает принцип национальности: надо удовлетворить запросы и жажду иметь самостоятельное государство – вот основа этого принципа. Очень осторожно и деликатно он начинает мысленно « перерисовывать» политическую карту Европы, держа в голове этот принцип. И в конце концов приходит к генеральному решению – созданию наций-государств, расчерчиванию карты Европы по этническим границам, чтобы уж никогда больше не разразилась война. Надо решить национальный вопрос раз и навсегда. Президент думал, что это возможно.
Немецкие авиаторы сбрасывают бомбы на мирный французский город
Торжественное моление «о мире всего мира», совершенное в соборе Святого Петра папой Бенедиктом XV
«Беженцы». Рисунок художника С. Мухарского
Реймс. Школа в подвале
Однако дальнейший ход истории показал, что границы нельзя провести окончательно, этносы перетекают, происходят миграции, возникают области, которые сами собой зашли за этническую границу. Какое-то время все живут мирно, потом появляется некто типа Гамсахурдии или Дудаева, и начинаются волнения. Если в начале века в Косово было 10 процентов албанцев, то сейчас их уже 70, а сербов – 10.
Значит ли это, что этнический принцип, который так кроваво показал себя в XX веке, не может служить базой для решения наболевших вопросов? Думаю все-таки, что такой базой он служить может – способом размежевания, принципом устройства государственных границ с помощью колючей проволоки, пограничных столбов и таможен, но – временно, не окончательно. Возьмем такой «спокойный» для нас случай, как Финляндия. Уже сейчас просматриваются возможные притязания на Карелию, и в какой-то подходящий момент они могут всплыть, и мира как не бывало. Даже российско-украинская граница и то может оказаться неокончательной. И так во всем мире. А это значит, экономический фактор играет вовсе не главную роль. Ведь в Великобритании, например, никто не умирает с голоду, а этническая ситуация в ряде регионов очень напряженная в течение многих лет.
