Знание-сила, 1997 № 05 (839) - [40]
Перейдя на уровень С, вы уже начинаете получать государственные субсидии на самое необходимое — так сказать, на выживание в научном качестве, но не более того. Вы сможете выписать необходимую специальную литературу, оплатить телефонные счета, обеспечить сотрудников хотя бы элементарными канцелярскими товарами.
Субсидии для научных учреждений ранга В в пять раз больше (именно в этом ранге кафедра русского языка Торуньского университета имени Коперника, которой заведует Стефан Гжибовски). Тут уже можно обзавестись компьютерами, выписывать литературу и журналы из- за рубежа, посылать сотрудников на конференции, принимать коллег у себя. Соответственно, ранг А позволяет еще больше. Этот ранг присвоен физическому факультету Университета имени Коперника с мировой репутацией, историческому факультету...
Все это — средства на «сохранение научного потенциала». А дальше каждый ищет гранты. Г ранты дает тот же Комитет научных исследований — на конкретные проекты, победившие на конкурсе. Гранты дают многочисленные зарубежные фонды — и на исследования, и на стажировки за рубежом. Гранты, наконец, в принципе могут давать отечественные частные предприятия, фирмы, банки, но это с ними происходит очень редко, поскольку налоговое законодательство не предусматривает никаких льгот при таком использовании средств.
Вот так выживает и живет польекая наука.
Высшее образование финансируется иначе: здесь дифференциация только начинается.
— У нас настоящий бум в высшем образовании,— говорит Гжибовски.— Во-первых, правительство решило, что лучше поощрять учебу, чем оплачивать безделие. Пособие по безработице вы можете получать не более года; обучение на дневных отделениях государственных вузов бесплатное, будете хорошо учиться — еще и стипендию получите, вполне достаточную, чтобы не было необходимости подрабатывать. А вуз получает от государства деньги за каждого студента. Кроме того, среди людей с высшим образованием безработных — меньше одного процента, тогда как в среднем они составляют 14 процентов. Тоже неплохой стимул учиться, верно? А если к этому прибавить демографический всплеск: в вузы пошло многочисленное поколение детей, рожденных в семидесятые годы,— то легко объяснить и высокие конкурсы, и переполненные вечерние и заочные отделения, где образование платное. И появление частных университетов: их уже около ста, образование в них платное, они, правда, чаще выпускают лицензиатов, а не магистров. А пединституты, представьте себе, в основном выжили, именно за счет студентов. Надо признать, они объективно оказались нужны: по числу людей с высшим образованием на десять тысяч населения социалистическая Польша занимала предпоследнее место в Европе. •
Симон Шноль
Владимир Павлович Эфроимсон (1908-1989)
Осенью 1955 года вернулся из концлагеря мой друг и однокурсник Андрей Владимирович Трубецкой. Он был на каторге с осени 1949 года. Много часов рассказывал он о прошедших годах. Но начал он так: «Симон! Тебе передает привет от твоего отца Владимир Павлович Эфроимсон».
Мой отец умер в Калуге в 1940 году... В 1933 году он был арестован и отправлен в концлагерь. Владимир Павлович и отец познакомились, когда их много дней везли в арестантском вагоне на каторгу. Много позже Владимир Павлович сказал мне — никогда, ни до, ни после он не видел такого концентрата интеллекта в одном месте. Среди арестованных были историки, философы, экономисты, филологи, инженеры, математики. Отца арестовали после лекций в Политехническом музее (никуда не уйти мне от этого музея!). Лекции его были посвящены философии религии.
В лагере на Алтае они строили Чуйский тракт. Каторжная работа. Копали землю и возили ее в тачках. Был голод. Там они и пообещали друг другу: кто уцелеет, тот передаст привет семьям других. Эфроимсон запомнил, что у Эли Шноля двое сыновей и им нужно передать привет от отца. Отбыв первый срок, он вышел на свободу в 1936 году, успел сделать глубокие научные исследования, защитить кандидатскую диссертацию, пройти всю войну, окончить ее в чине старшего лейтенанта с орденами и защитить после войны докторскую диссертацию.
Он был арестован вторично и осужден в 1949 году за бесстрашную борьбу с Лысенко. В новом лагере в Джезказгане он услышал фамилию Шноль от Трубецкого. (Андрей говорил, что он многим, может быть, и тем, что выжил на каторге, обязан Владимиру Павловичу.) В 1955 году Эфроимсон снова был на свободе. Он мало мог рассказать мне об отце. Было поразительно, как вообще мог он помнить об обязательстве, взятом на себя более двадцати лет назад.
В последующие годы я неоднократно встречался с Владимиром Павловичем. А в последние годы его жизни, спохватившись, стал делать магнитофонные записи его рассказов.
В распределении по фракциям человеческой популяции В. П. Эфроимсон принадлежит к малочисленной группе героев. Его жизнь, как и жизнь других героев, вовсе не пример для всех остальных. Остальные, обычные люди, так жить не могут. Но знание жизни героев помогает и нам, обычным.
Эфроимсон, ученик Н. К. Кольцова и С. С. Четверикова, был выдающимся генетиком. Если бы ему дали работать! Его фундаментальная работа о грузе летальных мутаций в человеческой популяции, выполненная в 1932 году, так и не была полностью опубликована. Его труды по генетике шелкопряда были уничтожены. Он сумел после 1955 года заложить фундамент для развития медицинской генетики в нашей стране — он написал книги, по которым учились студенты.
