Европейский центр ядерных исследований — ЦЕРН (это аббревиатура французского названия) — международная организация, в которую входят двенадцать ведущих европейских стран и, кроме того, активное участие принимают США, Канада, Япония, Китай, Россия. Все участники вносят обязательный финансовый взнос, пропорциональный доходу страны. Германия платит четверть всех поступлений, и в связи с этим изъятие из ее доли десяти процентов означает шя ЦЕРНа сокращение на два с половиной процента. Казалось бы, ерунда, невелика сумма.
Проблема в том, что планировался и одобрялся новый ускоритель в сложных условиях, денег на него не хватало, их изыскивали с трудом, отрывая куски от менее перспективных направлений и привлекая средства от стран-«неучастниц». Долго сомневались, даст ли денег Япония, потом радовались — дала. И все равно — не хватало. Пришлось слегка растягивать сроки постройки и продолжать искать и искать. И в этот момент приходит сообщение, что немцы отрезают два с половиной процента. Можно расценивать такое решение как удар под дых, в спину или ниже пояса, но суть дела от этого не меняется — иод угрозу ставится грандиозный десятилетний проект. После закрытия американского Суперколлайдера главная надежда физики элементарных частиц на первое десятилетие следующего века.
Да и два с половиной процента — не самая главная опасность. Деньги-то выделяют политики. Парламентарии во Франции, Италии, Англии могут задать себе правомерный вопрос: «Если могучая Америка не видит у себя ресурсов для постройки нового ускорителя и закрывает его, мощнейшая Германия сокращает финансирование на десять процентов, то что же мы себе позволяем безумную расточительность?..» Я думаю, в предвидении эффекта снежного кома и впал директор ЦЕРНа в столь несвойственное ему раздражение. По слухам, Италия уже почти приняла решение сделать подобные сокращения, а это — еще полтора процента.
Когда вы будете читать эту заметку, будет уже весна 1997 года, многое прояснится, и я постараюсь дать как можно более свежую информацию. Пока же середина зимы — еще ничего не решено.
При этом нельзя сказать, что немецкие политики возненавидели физику элементарных частиц: на два с половиной процента сокращен весь бюджет науки и образования. Оппозиция в бундестаге в лице представителей Социал-демократической партии бурно протестовала против такого сокращения, называя его «признанием собственной несостоятельности». Однако финансовые эксперты оппозиции в приватных беседах с корреспондентами подчеркивали, что будут бороться за поддержку внутренних немецких исследований, а у международных центров надежд очень мало. Сокращения ведь идут не из-за чьего-то плохого характера, а потому что европейские страны объединяют свои финансовые системы — деньги нужны для поддержки этого непростого процесса.
Германия сократила свой вклад (помимо ЦЕРНа) в Европейскую южную обсерваторию (в Гарчинге), в Европейскую установку синхротроннсго излучения и Институт Лауэ — Ланжевена в Гренобле, в Европейскую лабораторию молекулярной биологии в Гейдельберге, в создание нескольких телескопов в Чили. Срочно собираются международные советы этих организаций, чтобы решить, что делать. По уставам, никакая страна не может по своему желанию забирать какую-то сумму из утвержденного бюджета. Немцы ставят европейское сообщество перед фактом, и, получается, единственный юридически справедливый выход из положения — принять аналогичные сокращения для всех стран-участниц. Или же — уговорить немцев. Но я лично много лет работаю в германском физическом центре ДЕЗИ, и поверьте мне: никакого немецкого чиновника нельзя уговорить после того, как решение принято. Они уважают свой труд и, если принимают решение, то оно многократно взвешено и обдумано. Его остается только выполнять.
Мнения ученых различаются очень мало: от очень грустных до совсем печальных. «Сокращение денег задержит проект, значит, ,он еще вздорожает, а это очень сложно»,— считает Кен Паундс из Англии- «Я вообще не верю, что проект будет выполнен с такими сокращениями и задержками»,— говорит Джордж Кальмус из Оксфорда. «Я просто не могу поверить в это, такой неожиданный и сильный удар»,— огорчен Гюнтер Флюгге, глава комитета по будущим ускорителям. «Мы же не можем ускорять наши частицы на половине кольца»,— говорит директор Синхротронной лаборатории Кристоф Кунц.
Подобные стоны о том, что денег на науку не дают, заполняют сегодня страницы западных популярных журналов. Волна сокращений идет по всему миру. В Австралии правительство отказалось участвовать в создании крупнейшего оптического телескопа в Чили. Много лет австралийские астрономы бились, чтобы их приняли в Европейскую южную обсерваторию. Добились своего — стали первым неевропейским членом этой престижной организации. Надо вносить первый взнос. А теперь, видимо, его придется сильно урезать. «Нам надо сократить дефицит бюджета страны в шесть миллиардов долларов. Все должно быть поставлено на карту для этого»,— говорит пресс-секретарь министра науки Австралии. Кто сможет с этим спорить? Что важнее — телескоп или бюджет? Я честно говорю, что не знаю.
